— Нам необходимы союзники, Сепора. Мои враги теперь и враги Хемута.
Чем громче я говорю, тем мягче его тон. Я не позволю ему успокоить себя. Не в том случае, когда на карту поставлено так много.
— Почему? Почему вы должны сотрудничать с ним, когда в вашем распоряжении столько всего? У вас есть нефарит для защиты. У вас есть краторий, чтобы дать отпор. В чем смысл союза с Хемутом? Это не их война.
— Это не их война, но она станет ей, — вмешивается Рашиди. — Он должен жениться на Тюль. Королю Соколу нужны наследники. Он должен сохранить свою родословную.
И вот тогда у меня, действительно, останавливается дыхание. Мне так хочется броситься на Рашиди за его бессердечие. Наследники. Тарик должен будет взять принцессу Тюль в свою постель. А что остается мне? Что, к черту, остается делать мне? Я остаюсь влюбленной дурой. Служанкой, оказавшейся настолько глупой, чтобы влюбиться в короля.
— Значит, вы женитесь на принцессе Тюль?
Он медленно кивает, не отрывая от меня глаз. Мальчик-король выглядит измученным. Интересно, выражение моего лица такое же, как у него?
— Мне нужна армия Хемута так же сильно, как спекторий.
— Как ты мог одаривать меня своей любовью и вниманием, зная, что женишься на другой?
Все эти поцелуи, ласки, тайные улыбки между нами. Все это время, когда я думала о нем, желала быть рядом, жаждала его прикосновений.
Он делает шаг вперед, и я поднимаю руку, чтобы остановить его.
— Я думал, что ты знаешь, Сепора. Брак — это всего лишь способ объединить королевства. Он ничего не значит. Она ничего не значит.
— А что насчет наследника, которого ты должен произвести на свет? — ему не нужно отвечать, мы оба знаем ответ. Я качаю головой. — И ты считаешь, что я буду стоять и ждать, что ты вернешься ко мне, после того, как проведешь ночь с ней?
У Рашиди достаточно здравого смысла, раз он держит рот на замке. Если он раньше только подозревал, что между королем и мной что-то не так, то теперь сомнений больше нет. Но меня больше не волнует, как это выглядит с его стороны. Мне всё равно, потому что меня предали самым худшим способом, и я хочу получить ответы.
— Я не думал об этом так. Это вопрос долга…
— Долга? А если бы у меня был такой долг? Ты бы смог ждать меня, пока я буду лежать в постели с другим мужчиной?
Лицо Тарика каменеет, и я понимаю, что попала в цель.
— У тебя нет прав делить постель с другим мужчиной.
— Я не твоя наложница, Тарик. И не собираюсь делить тебя ни с кем, король ты или нет.
Его лицо смягчается.
— Такова суть вещей. Только так мы сможем быть вместе. Я думал, что между нами было понимание.
Мой смех резок, полон горечи и лишен юмора.
— Я тоже так думала. Но, увы, нам не суждено быть вместе, Ваше Величество. Я уйду, как только рассветет.
Тарик проводит рукой по волосам. Его лицо говорит мне, что он не удивлен.
— Куда ты пойдёшь?
— Это не твоя забота.
Кроме того, я не уверена, куда пойду. Не в Хемут, ни за что на свете. Я не могу вернуться в Серубель. Я никогда не выживу в Вачуке с их примитивным и жестким образом жизни. Возможно, я поеду в Пелусию. Они обходятся без спектория, так что от меня не будет никакой политической пользы, и для ненасытной руки надвигающейся войны я была бы недосягаема.
Тарик проводит рукой по лицу.
— Сепора, прошу тебя. Ты должна понять…
— Я понимаю, что ты собираешься воевать с моим народом и что скоро женишься на принцессе Тюль и приведёшь ее в свою спальню. Если это не так, исправь меня.
Когда он ничего не отвечает, я проскальзываю мимо него и иду к большим двойным дверям покоев.
— Я не могу отпустить тебя, Сепора, — кричит он мне вслед. Я знаю, что он идет за мной. Он хватает меня за запястье и разворачивает к себе. Его глаза полны усталости и муки. Я не могу иначе и отвожу взгляд. Я не позволю ему снова соблазнить себя. Больше никогда. — Прошу, Сепора. Не делай этого.
Я смотрю мимо Тарика на Рашиди. Старик встал и пристально следит за нами. Он заламывает руки. Несомненно, он догадывался, что мы с королем стали близки, пока его не было. Но выражение его лица говорит, что на его вкус мы слишком сблизились. Я снова смотрю на Тарика.
— У тебя свои обязательства. У меня свои.
Затем я открываю дверь и ухожу.
Рассвет врывается в мою комнату, непрошенный и ненужный, поскольку я уже собрала сумку и оделась при свете собственно свежего спектория. Пусть принц немного поломает голову. Пусть решит, что его драгоценный таинственный последний Создатель посетил меня ночью.
Я почти ожидаю, что моя дверь окажется запертой снаружи, чтобы снова сделать меня пленницей в этом дворце, но она открывается легко и без шума. Никто не стоит на страже, и никто не мешает мне уйти. Может быть, это будет легко. Может Тарик всё-так видит смысл в моих словах и понимает, что здесь для меня ничего не осталось. Он не мой, и я не могу быть его. И, в конце концов, он нападет на мой народ, вместо того чтобы просто защищать Теорию.
Мои сандалии мягко ступают по лестнице, когда я спускаюсь в дворцовую кухню. Я позавтракаю здесь и возьму с собой немного провизии. После того, как мой желудок и ранец наполняются, я покидаю это крыло дворца и выхожу под ясное утреннее солнце. Загон, где обитает Змей Доди, находится прямо за тренировочным двором; мне нужно всего несколько минут, чтобы добраться до него, но я понимаю, что мои ноги еле передвигаются по песку.
Я должна уйти, говорю я себе. Нельзя сдаваться. Что ещё осталось здесь для меня? Зачем я вообще ушли из дома? Я хотела спасти жизни. Предотвратить войну. А теперь я поспособствовала тому, что всё будет гораздо хуже. Это будет больше, чем просто война, и она будет иметь свою цену. Что, если Тарика ранят? Что, если разрушат дворец?
Я не смогу это остановить. Я сделала все, что в моих силах.
Я распахиваю дверь в загон и оказываюсь нос к носу с Тариком.
— Ты могла бы спросить, — говорит он, кивая в сторону Доди позади себя. — Я бы отдал его тебе.
— Я думала, что ты попытаешься остановить меня.
Никогда бы не подумала, что он даст мне средства, чтобы уйти; решение украсть Доди было принято в тот же момент, когда я решила отказаться от своей жизни здесь. Я не смогу ещё раз пересеч пустыню одна. Люди, с которыми я столкнусь, могут оказаться намного хуже Чата или Роланда. На этот раз лучше перелететь пустыню, чем пересекать ее пешком.
Тем не менее я должна была знать, что Тарик не будет держать меня здесь, как пленницу. Он не жесток в этом отношении. Он не мой отец.
Его плечи резко опускаются.
— Невозможно заставить тебя остаться, но и отпустить невозможно. Почему так, Сепора?
Но у меня нет для него ответа. Я поправляю сумку на плече, ожидая, когда он отойдет в сторону. Затем прохожу мимо, следя за тем, чтобы не прикоснуться к нему. Несколько дней назад я бы использовала любую возможность, чтобы коснуться его и насладится ощущением близости. Даже сейчас я хочу, чтобы он сказал что-нибудь, что все исправит, что изменит мое непреодолимое желание бежать. Что он обнимет меня и удержит в объятьях навсегда.
Он молчит.
— Привет, молодой джентльмен, — ласково говорю я Доди. Он прижимает нос к моей ладони, что напоминает мне Патру. Я привязалась к Доди, да. Но он никогда не будет Нуной. — Готов к нашему путешествию?
Я взбираюсь на него и усаживаюсь в углублении за его головой. После того, как я потянула его за ухо, чтобы дать команду, он двигается вперед и проскальзывает мимо Тарика к выходу из загона.
— Куда ты направляешься? — спрашивает Тарик и идёт рядом, пока мы для короткой разминки делаем несколько кругов по внутреннему двору.
— Я не знаю.
— Ложь.
— Почему я должна говорить тебе? Ты хочешь следить за мной?
Виноватое выражение его лица говорит, что у него были такие намерения.
— Позволь мне послать кого-нибудь с тобой. Для защиты.
— Я могу позаботиться о себе.
— Когда ты в последний раз сама заботилась о себе, тебя поймали в пустыне и продали в мой гарем.
Я прикусываю губу.