Мои глаза снова переместились на последнюю строчку, где черными чернилами было написано "позволишь ли ты истории повториться?". В моем сознании промелькнул образ его жены, и в груди вспыхнуло неистовое пламя при мысли о том, что ее постигнет та же участь, что и его покойную жену.
Это было нелепо. Я познакомился с ней недавно.
Она напоминает тебе Софию, - сказала та часть меня, которая все еще держалась за нее. Я внутренне проклял ее, заставив замолчать на время.
— Мистер Моралес, что они имели в виду, говоря, что история повторится? — спросил я, не в силах собрать все воедино. Я знал, что меня наняли для защиты его жены, но вся информация, которую мне дали, была туманной.
Мне нужно было знать больше.
Он не ответил. Что-то навязчивое появилось в выражении его лица. Между нами повисло молчание, но я решил не давить на него дальше. Мне нужно было, чтобы он передал мне информацию добровольно, к чему, судя по выражению его лица, он не привык. Пока я ждал его ответа, я просмотрел другие записки - ещё больше угроз с теми же каракулями.
Подождите, я думал, что была всего одна записка, но здесь их по меньшей мере дюжина.
Я снова встретил его взгляд, и он выдохнул, осматривая окружающую обстановку.
— Пожар, в котором погибла моя жена, не был случайным, — признался он. — Она была убита.
Наступила пауза.
— Все началось также с писем, но однажды ночью все обострилось, и они пришли за ней. Другие письма, которые у тебя в руках - это все те, которые я получил до того, как они забрали у меня Елену.
Они? Кто они?
Озадаченный его откровением, я переводил взгляд с него на бумаги, которые держал в руках, и обратно. Положив их на место, я нахмурил брови, прежде чем передать информацию, которую я собрал из отчета о вскрытии его жены.
— Полицейский отчет показал, что ваша жена умерла во сне от вдыхания дыма и обезвоживания, вызванного сильными ожогами. Пожарные заявили, что пожар был несчастным случаем, когда неисправный провод оборвался, вызвав электрический пожар.
Моралес замешкался, быстро оглядел меня еще раз, прежде чем поерзать на своем месте.
— Потому что мои люди сделали так, чтобы это все выглядело именно так. После того, как мы получили первую записку с угрозой жизни Елены, я попросил их не сообщать в полицию, потому что был уверен, это как отвлекающий маневр от соперника, поскольку мы работаем над расширением.
Это было неудивительно, поскольку у таких коррупционеров, как он, всегда есть хотя бы один человек в полиции, работающий на них. Но, несмотря на его открытость, я не доверял ему.
В этой истории должно было быть что-то еще, ведь зачем ему врать о смерти жены? Зачем ему скрывать это только для того, чтобы снова иметь дело со своей последней женой?
Он мрачно усмехнулся, проведя рукой по волосам.
— Не то чтобы этого никогда не случалось раньше, но это всегда были пустые угрозы.
После паузы он сглотнул.
— По крайней мере, были, пока мне не позвонил начальник полиции и не сообщил о смерти моей жены.
Он поднялся на ноги и посмотрел в сторону своего дома.
— Оливия не знает правды о смерти Елены и других письмах.
Он снова переключил свое внимание на меня, собирая записки со стола, чтобы положить их обратно в карман.
Нависнув надо мной в угрожающей позе, он положил твердую руку мне на плечо.
— Я бы хотел, чтобы все так и оставалось.
Мы встретились взглядами, раздражение скрутило мои внутренности от его вызывающего приказа. Это не было предложением. Это был приказ.
Я проглотил свою досаду.
— Хорошо, сэр, — наконец сказал я, отодвигая стул, чтобы встать, его ножки заскрежетали по каменным плитам.
— Хорошо. А теперь я попрошу Джексона показать тебе окрестности.
Я начал следовать за ним, когда мой взгляд привлек силуэт, появившийся за занавесками окна, выходящего в сад.
Я не смог защитить Софию, но я защищу ее.
ГЛАВА 7
СОФИЯ
Холодный дождь хлестал меня по лицу, когда я бежала прочь от дома, плотнее натягивая на голову капюшон толстовки. Мои ноги проваливались во влажную землю, но я продолжала бежать все быстрее.
Время от времени я оглядывалась через плечо, чтобы убедиться, что за мной не следят. Хотя я знал, что Виктор крепко спит, а ночная команда не будет делать новый обход до самого утра, никогда нельзя быть слишком осторожным.
Если я чему-то и научилась, так это тому, что в тени может скрываться кто угодно.
Огни в доме медленно угасали, погружая меня в густую темноту леса, простирающегося за домом. Земля была едва заметна, а ее неровности в сочетании с торчащими наружу узловатыми корнями превращали бег по этим лесам в чертовски трудную задачу.
Но поскольку я потратила несколько часов, исследуя их и запоминая спутниковые снимки участка и окружающих его земель, я уже знала выход.
Лишь тени лунного света просачивались сквозь густые кроны деревьев, и я пробралась на другую сторону участка.
Подсыпать снотворное в напиток мужа было не так-то просто, поскольку его паранойя проявилась после той небольшой посылки, которую мы получили на прошлой неделе, но я должна была быть уверена, что он не испугается, когда я уйду посреди ночи.
Как только он крепко заснул, я пробралась через окно спальни, воспользовавшись виноградными лозами, вьющимися вдоль стены дома. Я прокралась вдоль стены дома, держась вне поля зрения камер наблюдения, сливаясь с тенью, чтобы меня не было видно.
Дойдя до угла, я выглянула из-за него, чтобы посмотреть, нет ли движения в саду, а затем добралась до единственной слепой зоны на участке и бегом бросилась в лес.
Перед тем как переехать в его дом, я взломала систему безопасности и обнаружила, что камеры не охватывают западную часть сада, где находился гостевой дом.
Вот почему это не могло подождать.
Я должна была сделать это сегодня, потому что с завтрашнего дня мой новый телохранитель будет следить за каждым моим шагом. Выбраться незаметно будет непросто, так как он будет жить в упомянутой слепой зоне, а я не могла позволить себе быть пойманной, не после всех этих лет.
Сегодня вечером у меня был единственный шанс привести в действие остальную часть плана.
Пробираясь через густой лес, я старалась сосредоточиться на том, чтобы добраться до места назначения. Сосредоточиться на том, ради чего я работала восемь лет, но фрагменты моей прежней жизни продолжали тянуть меня назад.
Carajo. (пер. Черт.)
Воспоминания нахлынули на меня, ударив прямо в грудину. Воспоминания о нем.
Mi luz en la oscuridad, mi cielito, mi Theo. (пер. Мой свет во тьме, мое солнышко, мой Тео)
Несмотря на то, что ветки царапали мои лодыжки, грязный дождь, заливающий глаза, и то, и другое пыталось вернуть меня в настоящее, его лицо было всем, что я могла видеть.