Трудно поверить, ведь Бахар был непревзойденным профессионалом. Это был очередной провал. Ему было трудно дышать, но он заставил себя успокоиться. Он знал, что Бахар никогда его не выдаст. Они работали вместе почти шесть лет, братья по оружию в джихаде, или, по крайней мере, Бахар так думал. Эркюля меньше волновала потеря Бахара, чем миллионы фунтов, которые не будут переведены на его счёт в Цюрихе за убийство лорда Харлоу.
Его мобильный завибрировал. Элизабет? Он схватил телефон со стола и посмотрел на имя, заполнившее экран – это был имам. Почему старый дурак звонит ему на личный номер, а не на одноразовый? Это было давнее соглашение между ними. Неужели старик наконец-то сошел с ума? Он
Он не ответил, это было бы верхом глупости. Потом он понял, что дело сделано: имам уже позвонил. Он даже не пытался скрыть раздражение. «Зачем вы звоните мне на мой частный номер?»
Голос имама звучал старо и испуганно, дрожал. «Агенты МИ-5 ворвались в мой дом. У них есть ордер, и они всё проверяют.
Они хотят допросить меня. Меня , Эркюля! Они говорили о Мифсуде — твоем мальчике.
— они обвинили меня в том, что я послал его убить того агента ФБР и Бахара взорвать собор Святого Павла. Они злорадствовали. Ты слышишь меня, Эркюль?
Они злорадствовали!
«Они всё конфискуют! Я сказал им, что мне плохо. Я в ванной, агенты за дверью. Они не заметили, что у меня есть мобильный, потому что я разбил свой телефон, когда они вломились ко мне, и не подумали поискать другой. Эркюль, что мне делать?»
Сердце Басары билось так же бешено, как и у имама, но он сохранял спокойствие и холодность в голосе. «Возьми себя в руки, старик. Мы всегда следили за тем, чтобы против тебя не нашлось никаких улик. У тебя нет никаких бумаг, никаких компьютерных файлов, которые могли бы обвинить тебя или кого-то из наших знакомых». Старик молчал, и Эркюль воспринял это как удар под дых. «У тебя есть какие-нибудь улики дома?»
«Нет, нет, я всегда был очень осторожен. Я не лгал. Всё надёжно спрятано в другом месте».
Тогда чего же он так испугался? Ах, вот оно что, старый дурень. «Значит, у тебя в мечети есть компромат?»
Тишина, а затем сдавленное: «Да, но они не смогут получить ордер на обыск мусульманского места поклонения. Это самое безопасное место, которое я смог придумать».
После попытки бомбардировки их драгоценного собора Святого Павла им не составило бы никакого труда даже получить ордер на обыск под драгоценным молитвенным ковриком имама. «Какие именно записи? Бухгалтерские книги, наши платежи, квитанции? Там упоминаются имена? Моё имя?»
«Да! Некоторые имена, но не твоё собственное, не имя Самир Басара».
Старый дурак, ты оставил им ключи от всего, в своей собственной мечеть.
«Эркюль, они приказывают мне выйти. Мне нужно поторопиться, иначе они выломают дверь».
Эркюль услышал стук в дверь ванной имама. Он закричал: «Разбейте мобильник! Сейчас же! Молчите. Всё будет хорошо». Вот это была чистейшая ложь. Эркюль услышал, как распахнулась дверь, услышал мужские голоса.
Мобильный телефон отключился.
Имам успел уничтожить мобильный телефон до того, как его забрали агенты. Впрочем, это не имело значения. МИ5 найдёт все необходимые доказательства в мечети, вероятно, прямо за массивным столом имама из красного дерева. Он должен был это знать. Как бы ни был сдержан и ненавязчив имам на людях, он никогда…
Он совсем не контролировал свою речь на родине, в своей любимой мечети. Он думал, что там он неуязвим. Теперь он будет расплачиваться за свою глупость в тюрьме. Скатертью дорога, старый негодяй.
Эркюль отпустил эту мысль. Он гордился своим умом и понимал, что его жизнь доктора Самира Басары тоже близка к концу. Сколько времени пройдёт, прежде чем бумажная цепочка имама приведёт их прямо к нему? Неделя? Месяц? Дни?
Он видел, как зыбучие пески бурлят и бурлят повсюду перед ним, и знал, что если он бездействует, они затянут его на дно. Он не собирался предстать перед судом как предатель; он не мог представить себе унижения, не мог представить, как проведёт остаток жизни, гня в тюрьме. Больше не будет его телевизионных появлений, никаких харизматичных лекций в европейских университетах, никаких восхвалений и аплодисментов его взглядам. Он мог с этим смириться – более того, он к этому готовился. Но он не мог смириться с тем, что всё его тщательное планирование, все варианты, которые он так тщательно взвешивал, разрушили его жизнь. Это приводило его в ярость. Он не мог, не мог позволить этому случиться. Стратег одержит свою последнюю, окончательную победу, несмотря ни на что, и он сам позаботится об этом.