В Беркли он не был аутсайдером. Его приняли. Он мог бы...
остался бы, если бы не знал, что ему уготованы более великие дела.
Три его сестры, никчемные коровы, наслаждались роскошной жизнью, которую обеспечивали земли их отца, и все вышли замуж за богатых французов, наслаждаясь плодами парижской жизни. Но не Самир. Он выбрал другой путь. Всё это пришло к нему постепенно, словно зародившись в Америке, в чреве врага, и в этом, безусловно, была ирония.
Каждый год он ездил в Алжир навестить отца и мать, всегда во время Рамадана. В прошлом году Рамадан пришёлся на июль, и его ждал сюрприз. Отец лежал в постели, левая сторона его тела была парализована после инсульта, а мать теперь управляла домом. Он больше не был беззаботным алкоголиком, который напивался, когда ему вздумается, он стал просителем.
Его мать сияла. Ещё одна ирония. Она говорила в основном о том, что хочет, чтобы он женился, и о внуках от своего единственного сына. А отцу хотелось только выпить.
Самир сделал ещё один глоток шардоне, дал ему сначала осесть на языке, а затем плавно скользнуть в горло, и улыбнулся. Возможно, когда-нибудь он женится, может быть, на леди Элизабет Палмер. Он видел свои смуглые руки на её гладкой белой коже, слышал, как она кричит его имя, когда приходит в себя. Какими будут их дети?
Его родители считали его выдающимся интеллектуалом, а он, по сути, был известным оратором и профессором Лондонской школы экономики. Но он был гораздо больше. Никто из них не подозревал, что человек, которого они называли Геркулесом (прозвище, которое дал ему дед), был также известен как Стратег – таинственная фигура, внушающая страх и о которой говорили шёпотом, человек, чья репутация продолжала расти по всей Европе и Ближнему Востоку по той простой причине, что ему всегда можно было доверить выполнение любого заказа, от убийства до взрыва здания. Джихадисты считали его одним из них, и Геркулес знал, что его план, его Белла, – мечта террориста, и он заставит их восхищаться им ещё больше. Чего они не знали, так это того, что разрушение священных соборов Запада для него, Стратега, было чем-то совершенно иным. В будущем, после того как три или четыре знаменитых собора мира обратятся в руины от рук его наемных бомбардировщиков, достаточно будет лишь пригрозить атакой на конкретный собор, и взятки станут для него источником огромного дохода.
Он вспомнил, как имам Аль-Хади ибн Мирза окрестил его Стратегом после особенно замысловатого плана убийства шиитского банкира в Сирии, помогавшего финансировать «Хезболлу». Эркюль неплохо на этом нажился, захватив партию крупных банкнот, прежде чем тот погиб под градом пуль. Имам так и не узнал этих подробностей. Имам считал Эркюля преданным гением, который поможет ему привести мир к исламу, истинно верующим, для которого деньги ничего не значили. Так думали и десятки закалённых бойцов, работавших на него и боявшихся его имени. Он слышал один из своих самых…
Доверенные и опытные люди, Бахар, называют его железным кулаком в бархатной перчатке имама. Пока он не решит иначе, он будет по-прежнему связан с имамом.
Он жил в Лондоне уже семь лет, и каждый год учился на своих ошибках. Некоторые из них стоили ему жизней и, что ещё важнее, денег. Он добился права выбирать цели, которых финансировал имам, поставив Эркюля во главе десятков джихадистов. Он соглашался с некоторыми из их претензий, но считал их заблудшими головорезами, которые делали то, что он просил, за очень мизерные деньги. Какое лучшее прикрытие он мог желать, чем бессмысленные акты терроризма, когда есть возможность нажиться?
Прошли годы с тех пор, как Эркюль в последний раз позволял имаму участвовать в планировании операции, но на этот раз, вопреки здравому смыслу, он это сделал. Насим Конклин был большой ошибкой. Эркюль не стал бы использовать такое влияние. Всё было слишком неопределённо, слишком непредсказуемо. На истинно верующего всегда можно было положиться, но использовать семью человека как меч над его головой – слишком рискованно. Имам был уверен, что Насим станет идеальным инструментом. Он отдаст жизнь за семью, имам был в этом уверен. Он отказался одобрить Беллу, не используя его, и Эркюлю нужна была поддержка имама для этого проекта. Ставки были слишком высоки. Но было ещё кое-что, Эркюль знал это просто потому, что хорошо знал имама, знал, что тот не сказал ему истинную причину, по которой он хотел, чтобы Насим Конклин отдал свою жизнь в аэропорту имени Кеннеди.