Никакой давки не было, лишь ощущение спешки: у каждого выхода выстраивались и быстро двигались очереди. Фоли показалось, что он учуял в воздухе запах страха.
Люди хлынули через огромные бронзовые двери на Пятую авеню и из собора на Мэдисон-авеню. Полицейские патрульные машины начали блокировать периметр в два квартала, поскольку времени на возведение физических заграждений не было. Полицейские кричали и махали руками, отгоняя от собора множество покупателей, пешеходов и зевак, когда скорбящие высыпали из дверей, чтобы присоединиться к ним. И всё же, потребуется время, чтобы переместить сотни тел в безопасное место, слишком много времени.
Никто не знал этого лучше вице-президента Фоли. Он настоял, чтобы его агенты Секретной службы взяли с собой миссис Грейман, поэтому один из агентов просто взял старушку на руки и понёс её. Теперь Фоли стоял с ней на Пятой авеню у Рокфеллер-центра, в окружении агентов и трёх полицейских Нью-Йорка, довольно далеко от собора.
Фоли молился, чтобы никто не погиб, молился, чтобы саперы успели вовремя обезвредить бомбу, прежде чем она нанесет огромные разрушения одному из
самые почитаемые религиозные достопримечательности мира. Где же сапёры? В Нью-Йорке самое быстрое время реагирования сапёров в стране. Где они? И разве не должно быть больше полицейских? Скоро будет слишком поздно, и все прекрасные витражи в соборе Святого Патрика будут разбиты, его невероятное искусство уничтожено. Фоли казалось, что все вокруг него думают об одном и том же. Зловещая тишина повисла, пока они стояли и ждали. Фоли молился так же усердно, как и тогда, когда услышал, что его сын попал в автокатастрофу три месяца назад. Все смотрели на собор Святого Патрика.
У Пэтса, у последних рядов скорбящих, спешащих к спасению. Все уже вышли?
Он стоял неподвижно рядом с миссис Грейман, держа ее за одну руку в перчатке, в то время как ее дочь держала другую; она не совсем понимала, что происходит.
Фоли не мог поверить своим глазам. Он смотрел, потрясенный, как кардинал Долан, монсеньор Ричи, священники и дьяконы вывозят гроб сенатора Греймана. Некоторые несли предметы из алтаря, дароносицу и дарохранительницу с причастием. Кардинал спокойно шёл рядом с каталкой, помог поднять её по ступеням и вывезти на улицу, теперь катя её быстрее, в безопасное место. К ним присоединились внук сенатора и полиция. Фоли безумно захотелось рассмеяться. Он знал, как Карду понравилось бы всё это внимание. Он сам этого не знал, но своей смертью Кард стал символом. Возможно, все они были символами, а символы имели значение.
Где же сапёры? Впрочем, это не имело значения, ведь времени не осталось, подумал Фоли, совсем не осталось.
Отец Жозеф знал, что время уходит. Он слышал, как один агент Секретной службы рассказывал другому, что нью-йоркская группа по обнаружению взрывов и более сотни полицейских находятся в аэропорту имени Кеннеди из-за теракта, и они не успеют вернуться вовремя. Вторая группа по обнаружению взрывов тоже не успевала.
Хватило ли взрывчатки, чтобы разрушить собор и десятки бетонных колонн?
Отец Жозеф и все остальные задавались тем же вопросом, но он знал собор лучше, чем они. Он представлял себе, как террористы взрывают алтарь и баптистерий, и все часовни будут разрушены. По крайней мере, сегодня в доме Божьем не будет жертв.
Отец Жозеф проскользнул через улицу и вошел в дверной проем. Он посмотрел за алтарь Святой Елизаветы, на часовню Девы Марии, и понял, что не позволит этому случиться. Он не мог. Он проигнорировал двух полицейских, которые кричали ему с улицы, чтобы он вышел из собора, и побежал к чулану. Он схватил рюкзак и побежал, распахнув одну из боковых дверей на Пятую авеню. Когда он выбегал, полицейский крикнул ему, но не попытался остановить. Он побежал рядом с ним.
Как ни странно, у обочины остался только большой чёрный катафалк сенатора; всё остальное было далеко. Слава богу. Вокруг него царил размытый шум, тысячи гудков водителей, которые вдали…
Он понятия не имел, что происходит. Люди кричали, полиция орала на него, кричала, чтобы он бросил этот чёртов рюкзак и бежал, но он этого не сделал. Он швырнул рюкзак как можно дальше, на Пятую авеню.
Бомба взорвалась в воздухе прямо за катафалком. Удар был настолько сильным, что отца Жозефа и стоявшего рядом с ним полицейского отбросило к бронзовым дверям собора. Ударившись головой, отец Жозеф увидел, как одна из дверей катафалка взмыла в воздух и приземлилась на тротуаре, не далее чем в десяти футах от него. Сила взрыва была настолько чудовищной, что осколки металла – гвозди? Болты? – взлетели высоко в воздух и продолжали падать на улицу и на полицейские машины, некоторые из них приземлялись в толпе позади них. Раздались крики удивления и боли, люди пытались отойти подальше. Он посмотрел на себя и на стоявшего рядом полицейского, чтобы увидеть, насколько серьёзно тот ранен. Полицейский стоял рядом с ним, опираясь на локти, качая головой, глядя на творящийся вокруг хаос, и тут их взгляды встретились. «Вы в порядке, отец?»