Он помолчал, поднял полный боли взгляд на Савича. «Мои родители, они странно на меня смотрят, понимаешь? Хотя они поверили мне, когда я сказал, что ничего не помню, они всё равно смотрели на меня так, словно не думали, что я их видел. Они в ужасе от всего этого. Они действительно не знают, чему верить, да и я тоже. Но я ведь действительно не виноват, правда? Ты уверен, что это не был какой-то припадок?»
«Нет, — сказал Савич, — нет, это был не припадок. Я хочу, чтобы ты подумал вместе со мной, Уолтер.
Вы сказали мне, что вызвали Лиггерта в прошлом месяце, когда увидели, как он бьет своего маленького сына Тедди?
«Да, конечно. А потом он набросился на меня, когда напился в «The Gulf».
Заместителю шерифа Льюису пришлось его оттуда вывести».
«Были ли у вас какие-либо другие контакты с Лиггертом, скажем, за последние шесть месяцев?»
«Нет». Уолтер нахмурился, постучал кончиками пальцев по столу, принял решение. «Ну, да, однажды. Он заходил ко мне в мастерскую месяца два назад — вскоре после того, как его отец скрылся с места происшествия. Он спросил меня о машинах, которые я ремонтировал после гибели его отца, о машинах, попавших в аварию. Конечно, сказал я ему, все эти ремонтники крыльев помогают моей мастерской работать, даже в таком маленьком городке, как Плэкетт. Я сразу вспомнил, что Спарки привёз свой синий «Мустанг». Он был ужасно горд тем, что купил эту машину у одного старика из Ричмонда, сказал, что она простояла у него в гараже больше двадцати лет. В общем, Спарки сказал, что сбил оленя и ему нужно починить переднюю панель и правое переднее крыло».
«Ты его починил?»
Уолтер кивнул. «Я не смог точно подобрать цвет, он сильно изменился с годами, но я старался как мог». Уолтер помолчал. Гриффин подумал, что он выглядит немного виноватым, а затем продолжил: «Помню, я подумал, что это произошло вскоре после того, как мистера Элкотта сбили, и задумался о последствиях.
Сбить оленя – это было как-то неправильно, но Спарки был моим настоящим другом, понимаете? Тем не менее, я знал, что должен что-то предпринять, поэтому позвонил шерифу Уотсону, но его не было в городе, поэтому я поговорил с помощником шерифа Льюисом. Он приехал посмотреть машину и сказал, что разберётся. Он не хотел, чтобы я распространял слухи в округе.
А пока, однако».
Гриффин спросил: «Заместитель шерифа Льюис перезвонил тебе, Уолтер?»
«Да, на следующий день. Он зашёл в магазин, сказал, что проверил Спарки, и тот не мог быть тем, кто сбил мистера Олкотта. Его не было в городе.
«Потом, как я уже говорил, Лиггерт пришёл и спросил о кузовных работах, которые я делал за последние месяцы». Уолтер опустил взгляд на свои руки. «Я не собирался ничего говорить, зная Лиггерта. Я не хотел, чтобы он обвинил меня или Спарки в чём-либо после того, что мне рассказал заместитель шерифа Льюис.
«А потом он меня удивил. Сказал, что заметил классический синий «Мустанг» с не совсем подходящей по цвету краской на переднем бампере, и спросил, я ли это сделал. Я не мог отрицать и сказал, что да. Тогда я не мог поверить своим глазам.
Лиггерт не пытался меня ударить, нет, он поблагодарил меня и ушел».
Гриффин спросил: «Ты рассказал об этом кому-нибудь еще?»
«Нет, даже мой отец и моя девушка. Я рассказал Спарки, но он сказал, что Лиггерт его больше не пугает».
Наконец все встало на свои места.
Уолтер сглотнул. «Интересно, захочет ли моя девушка Дебби вообще со мной разговаривать после всего этого, даже если ты выпустишь меня из тюрьмы?»
Гриффин был склонен думать, что девушка Уолтера не захочет подпускать его к себе даже на милю. Он сказал: «Держись, Уолтер, мы скоро с тобой свяжемся».
ПЛАКЕТТ, ВИРДЖИНИЯ
воскресенье днем
шерифа Уотсона стоял на подъездной дорожке к небольшому двухэтажному дому с белой черепицей, стоявшему в глубине улицы. Это был последний дом на краю старого района, окружённого дубами и клёнами, которые, словно готовясь к летней зелени, становились настолько густыми, что заслоняли друг друга. Голубая сойка наблюдала за ними, неподвижно сидя на низкой ветке, пока они шли к входной двери.
«Хороший дом», — сказал Гриффин. «Хотя, думаю, я не смогу привыкнуть к такой тишине».
Савич тоже не думал, что сможет. Он позвонил в дверь Уотсона и услышал движение внутри. Сам шериф вышел на порог в потрёпанной старой футболке и старых джинсах, ноги белые и босые. В руке он держал диетическую колу. Вид у него был измождённый, словно он последнее время плохо спал.
«В воскресенье? Серьёзно? Чего вы, два придурка, хотите?» — Он излучал враждебность. Он стоял прямо перед ними у открытой входной двери.