Эркюль сказал: «Если к вам случайно подойдёт кто-нибудь, кто знает леди Дёрбиш, он не станет сомневаться в вашей близости. Никто не видел её во плоти уже много лет. Старушки там точно не будет. Скорее всего, она слоняется по семейному дому, аббатству Дёрбиш, древнему каменному аббатству в Дербишире».
«Кажется, я вижу у входа леди Элизабет Палмер с группой молодых женщин. Это, конечно, странно. Они все одеты одинаково».
«Они же подружки невесты, вот почему», — сказал Эркюль. «Интересно, почему их нет рядом с невестой?»
Конечно, Бахар не мог знать. Эркюль гадал, откуда Бахар узнал об Элизабет. Ну, у него же были глаза, он, наверное, видел фотографии с ней в лондонской «Таймс» или таблоидах.
Пауза, затем: «Возможно, ее убьют, Стратег».
«Смерть всего в одном мгновении от всех нас, Бахар. Взрывчатка C-4 готова?»
«И аккуратно упакован в наше усовершенствованное пластиковое покрытие, достаточно сплющенное, чтобы легко поместиться в выбранные вами места для максимального разрушения. Его не заметят».
«Хорошо. Через сорок пять минут я ожидаю услышать новости о нашем послании Западу. Не подведи нас, Бахар». Эркюль сунул мобильный обратно в карман. На этот раз всё будет хорошо, Эркюль чувствовал это до мозга костей. Он снова подумал об Элизабет. Сможет ли она пережить взрыв там, где ей придётся стоять?
Эркюль всегда был фаталистом, никогда не верил в абсурдные награды, якобы ожидающие правоверного мусульманина после смерти. Он подумал, не из тех ли Элизабет, кто верит в загробную жизнь, утешит ли это её в тот миг, когда её сердце перестанет биться. Впрочем, сомнительно, что она вообще сможет утешиться. Сам взрыв продлился мгновение. Затем он подумал о лорде Харлоу, сидевшем рядом с женихом, ближе к передним рядам, поскольку семьи были близки, и о восьми миллионах британских фунтов, половина из которых уже надёжно хранилась на одном из его швейцарских счетов.
Он налил себе ещё бокал шардоне и подошёл к широкому окну, выходящему на Темзу. Он посмотрел на восток, в сторону собора Святого Павла. Отсюда он не увидит взрыва, но услышит его, увидит…
Клубы черного дыма поднимались над зданиями. И когда Св.
Если бы здание Пола взорвалось или значительная его часть разрушилась, он бы услышал прекрасный звук, разносящийся по городу, и последовавший за этим вой сирен.
Он поднял бокал за Элизабет и лорда Харлоу.
СОБОР СВЯТОГО ПАВЛА
ЛОНДОН, АНГЛИЯ
понедельник днем
Бахар медленно шёл по церковному двору Святого Павла, широкой оживлённой улице, образующей длинную южную границу неровного треугольника, окружавшего собор Святого Павла. Фасад церкви не был отгорожен от непрерывного движения транспорта или надвигающихся зданий; он стоял в самом центре событий, окружённый со всех сторон велосипедами, большими красными туристическими автобусами и бесчисленными снующими людьми. Множество небольших столиков на улице были заняты любителями кофе и чая в близлежащих лондонских кафе.
Он знал, что камеры видеонаблюдения в режиме реального времени и люди, наблюдающие за ней из диспетчерской, заметят его, когда он войдёт в собор. В любом случае, они не знали, кого ищут, так что это не имело значения. Никто не обратил бы внимания на хрупкую старушку.
Они гордились своими смарт-картами, выданными более чем двумстам сотрудникам. Как и большинство идей по обеспечению безопасности, смарт-карты казались хорошей идеей, самым эффективным способом обеспечить безопасность собора, но это было настолько далеко от истины, что просто смешно. Он даже не рискнул украсть одну. Правда заключалась в том, что в собор Святого Павла посетителям разрешалось входить в его священные врата, даже не проходя через рентгеновский аппарат, и для такого эксперта, как он, это было лёгкой добычей. У сотрудников собора не было места для такой системы, особенно когда ежегодно сюда приезжало более двух миллионов туристов на территорию размером не более четверти квадратной мили.
Великий Кристофер Рен и представить себе не мог, что произойдет с его грандиозным творением.
Бахар чувствовал себя благословенным. Сегодня он обретёт бессмертие. Он навсегда останется в памяти как человек, разрушивший одну из святынь англичан, и лондонцев в частности. Это приведёт их в ярость, они будут кричать и ныть, но ещё больше – напугает до смерти. В конце концов, что им оставалось делать, кроме как изменить свои привычки, а он не мог себе этого представить. Англичане без умолку повторяли банальности об инклюзивности, восхваляли разнообразие и толерантность, как чёртовы американцы, но в конечном счёте были уверены в собственном превосходстве, и это превосходство делало их объективными и этичными. Лицемеры, все они.