На последней площадке нас уже никто не ждал, да и воевать было некому. Я бы на месте крысюка приполз на коленях, моля о милости, но я оставался на своем месте и упорно спускался по чертовой бесконечной лестнице, ступенька за ступенькой.
Я ожидал, что артефакт окажется пафосным сияющем шаром, на самом деле там красовался серый, будто мраморный, но покрытый пылью змеевик, тянущийся из пола в потолок. Пещера представляла собой неправильный круг примерно сто квадратных метров. Освещалась она чуть лучше, чем лестница, но тоже непонятно каким образом. Где-то у противоположенной стены сгущались тени, которые вполне могли оказаться проходами дальше в катакомбы.
Я не сомневался, что именно этот змеевик был тем загадочным артефактом, я чувствовал, как он вытягивает у меня остатки сил. Ликвор, до сих пор угрюмо молчавший, в ужасе завопил.
Крамер стоял возле самого змеевика, опираясь на плечо Вронского. Возможно, убегая от меня, мерзавец подвернул ногу.
— Убей его! — крикнул крысюк Сашке, и тот без раздумий бросился на меня, размахивая ножом. Крамер, лишившись поддержки, пошатнулся. Я пошел к нему, а когда мент поравнялся со мной, увернулся от ножа и саданул своего друга ребром ладони по шее. Такое я в любом состоянии исполнял почти на автомате. Сашка сполз на каменный пол, а я пошел дальше.
Крамер, уже совсем бессмысленно завизжал, начал палить в меня из автомата, такого же миротворца, что имелся и у меня. Пару раз он даже попал, было больно, но я не стал смотреть, пробили ли пули комбинезон, по крайней мере я каким-то чудом устоял на ногах, в крови у меня бушевал адреналин, открыв тысячное по счету дыхание.
Когда между нами осталось меньше ста метров, я и сам начал стрелять, целясь ему по коленям. Я помнил, что должен взять этого урода живым.
У меня успехи оказались хуже, даже с подвернутой ногой Крамер бодро танцевал, уворачиваясь.
— Эй ты, бесполезный мешок навоза, встань и прикончи своего приятеля! — Взвизгнул крысюк, когда моя пуля все же коснулась вскользь его бедра.
Кто-то повис у меня на шее, сдавливая горло.
Глава 16
В глазах у меня потемнело, но я успел заметить, что Крамер, наконец-то, заткнулся и рухнул на каменную плитку. Чьи-то руки на моей шее разжались, я сел на пол. Рядом развалился Сашка, у него из щеки торчал дротик со снотворным, мы запаслись такими вместе с удобным пистолетом даже не на военной базе, а у запасливого Маузера.
Зрение у меня прояснилось, я разглядел в горле у крысюка такой же дротик, а также по одному в груди и тыльной стороне левой ладони. Еще парочка валялась чуть поодаль на полу. В целом, стрельбу курсантки Орловой можно признать если не отличной, но хорошей.
Ирина подхватила Сашку под мышки и потащила в сторону лестницы. Я почувствовал, что и меня транспортируют таким же образом.
— Ты тяжелый! — укоризненно шепнула мне на ухо Наталья.
— Я помогу! — успокоил я приемную мать.
И правда честно попытался встать на ноги, у меня почти получилось, так что мы ковыляли уже на трех ногах, та, которую резанул нож, отказывалась действовать.
Владимир умудрился нас обогнать с крысюком на плечах. Когда все три калеки были складированы на ступеньках, Васнецов старший ввел код на маленьком пульте. На экранчике начался обратный пятнадцатиминутный отсчет.
На монастырскую площадь они умудрились нас вытащить за восемь минут. Владимир метнулся в пультовую.
— Открывает камеры, — объяснила мне Наталья. — Не губить же людей.
— Пленники! — напомнил я, ткнув пальцем в сторону Бриджит, успевшей потерять сознание, пока мы воевали в катакомбах. — Они сами не выберутся.
Ирина, выругавшись, помчалась в тюремный блок, я услышал через динамик лежащего рядом шлема, как она на повышенных тонах отдает приказы, и вскоре тюремщики бережно потащили заключенных к автобусам. Еще двое «прикомандированных» впряглись в наши с Сашкой тушки.
В два минивэна мы бы не влезли ни при каких обстоятельствах, но здесь оказался уже полноценный автобус с решетками на окнах, в который персонал и погрузился.
Тут-то и грянул взрыв. Сперва это было очень слабенькое землетрясение. А потом тряхнуло гораздо сильнее, видимо, сдетонировал змеевик. После этого катакомбы сказали нам прощай. Рухнул в пропасть домик администрации, мы на всех парах помчались к выходу из осколка, а за нами рушилась тюрьма. После этого ликвор шепнул мне, что он снова со мной и уже занялся мне лечением, а потом я провалился в сон без сновидений.
Когда я очнулся, в окне умиротворяюще проплывало море подсолнухов.
Я лежал на заднем сиденье, и когда попытался сесть, это заметила Наталья, сидящая за рулем.