Когда я приблизился к тоннелю, над ним появилась надпись:
«Тоннель Тангейзера»
Виллафрид встрепенулся и начал подкидывать мне информацию в виде обрывков воспоминаний.
Вот они всей семьёй идут на оперу, сидят в роскошном зале, украшенном бархатом и позолотой, вот отец вслух зачитывает программку, напечатанную на плотной, глянцевой бумаге, вот толстые певцы в смешных нарядах исполняют арии, в которых невозможно разобрать ни единого слова. Виллафрид вертится и ерзает, ему скучно и ужасно хочется, чтобы вся эта мука поскорее закончилась. Потом тётя Аделхайд объясняет ему, о чём же пели в театре. Она сидит в кресле, положив ногу на ногу, покачивает болтающейся на пальцах туфлёй, и речь её льётся, словно звонкий ручеёк. Виллафрид сидит и слушает, заворожённый женской красотой и историей легендарного средневекового поэта.
Оказывается, Тангейзер сумел добиться любви Венеры и проводил время в её обществе, пока не начал тяготится праздностью и сладострастием. Тогда он попросил божественную любовницу отпустить его, уверяя, что вечное наслаждение не подходит смертному. Венера на все лады уговаривала поэта остаться, но он был непреклонен, так что, в конце концов, она рассердилась и заявила, что, когда люди отвернутся от него, он ещё попросится назад. Тангейзеру пришлось призвать деву Марию, чтобы заставить Венеру и её волшебное, но языческое царство исчезнуть.
В общем, у оперы был нравоучительный христианский сюжет, идеи которого маленький Виллафрид не понимал – как и того, зачем покидать возлюбленную и чем плохо вечное наслаждение.
Заехав в тоннель, я сбросил скорость: на трассе было полно мусора и битого транспорта, так что приходилось постоянно маневрировать. Бетонная кишка тянулась минимум на полкилометра, так что перебраться через Ахерон оказалось тем ещё испытанием. Хорошо, что у фургона имелись мощные фары, а у меня – Ночное зрение вампира.
Кое-где в полу попадались дыры, в которые было легко свалиться. Я представил, как фургон заваливается в такую пропасть и, кувыркаясь, устремляется к чёрной маслянистой воде. Вот раздаётся глухой всплеск, и машина сначала погружается (её выталкивает запас воздуха в кабине и кузове), а затем всплывает, но лишь для того, чтобы тут же начать тонуть, быстро кренясь на бок. Бр-р-р-р!! Такие фантазии вызывают воспоминания об отце, поэтому я не люблю их. Чтобы отвлечься, поднял на пару секунд взгляд от асфальта. Через отверстия в потолке проникал свет бледной, как выветренная пустыней кость, луны. Но долго пялиться наверх не стоило - так недолго было действительно свалиться в реку.
На глаза то и дело попадались скелеты, в том числе явно человеческие. На многих виднелись истлевшие тряпки. Иногда навстречу фургону с клёкотом проносились стайки небольших существ, напоминавших летучих мышей.
Наконец, я выехал на набережную. Кое-где ещё торчали остатки чугунной ограды, местами громоздились зачем-то сваленные друг на друга раскуроченные тачки. Перевёрнутый вверх суставчатыми ногами шагающий танк походил на огромного дохлого жука, которому пробили брюхо и вытащили через образовавшуюся брешь внутренности. Звёзды над районом сияли на удивление ярко, почти как за городом лет двадцать назад. Мне даже удалось найти Большую медведицу. И, хотя было ясно, что это лишь загруженная в игру карта неба, я засмотрелся и чуть не врезался в валявшийся на дороге ржавый мотоцикл - в последний момент успел вывернуть руль.
Всплывшее сообщение поздравило меня с открытием новой локации:
Достижение: Открытие новой локации.
Опыт: 45%
Двадцать очков за то, что я припёрся в район, разрушенный лет семьдесят назад во время бомбёжки – так утверждала инфосправка.
Около четверти часа я ехал по указанному навигатором маршруту, любуясь картинами разрухи и запустения, пока, наконец, не затормозил возле старого кинотеатра. На нём виднелись покосившиеся буквы «Ve…uS», сложенные их обнажённых женских тел. На всякий случай я решил их запомнить. Отвалившаяся буква, которая была когда-то на месте пропуска, не лежала на земле, а отсутствовала вовсе.
Я завёл фургон под арку, чтобы не бросался в глаза, выпустил радостно выскочившую из кузова Ехидну и направился к большим двустворчатым дверям, однако не успел я подняться по выщербленным ступеням монументального крыльца, как из кинотеатра вышла женщина в облегающем золотистом комбинезоне, самым выгодным образом подчёркивавшем её физические достоинства. Особенно те, которые я на глаз определил как пятый размер. В руке женщина держала предмет, напоминавший соединённые на манер звезды стальные полумесяцы. Я, конечно, сразу понял, что это оружие.