Он откинулся на окровавленное сиденье, где лежал до этого Рэд, и вытряс несколько оставшихся капель свежей воды себе на язык, закрыв глаза на ослепительно яркое солнце, с абсолютной пустотой вокруг.
* * *
Немо поставил лазерную винтовку на специальную стойку, вмонтированную в стену его каюты. Нажатием изумрудной кнопки он открыл потайной гардероб, в котором висела его форма, тщательно отглаженная, с вышитым золотом девизом «Mobilis in Mobile» на нагрудном кармане. Он положил ее на кровать, перед тем как побриться над переносной раковиной.
Вытирая остатки пены и пар дыхания с зеркала, Немо в своем отражении уже больше не был заключенным.
Он подошел к большому чертежу Наутилуса у себя на столе, ослабив напряжение плафонов верхнего освещения, переключив их с одного цвета на другой, ослабив освещение схем субмарины и вновь водрузив на свое место портрет своей жены и сына.
Немо сказал им: «Я не забуду своей клятвы».
* * *
Джесс спрятался, забившись в темный угол жилого отсека, наверху последней койки в ряду, свернув в руках гарроту [прочная веревка, шнур, струна для удушения]. Он напряженно замер, увидев огромную фигуру китобоя, вошедшего боком в люк.
В слабом свете в руке китобоя мелькнул конец медного кастета с шипами-зубьями. Он пнул ногой койку, заглянув под нее, и проговорил: «Haere mai i roto i iti kirera!»
Джесс подумал, что ему послышалось слово «белка» («kirera») на этом языке, и он крепче растянул шнур между кулаками. Застыв неподвижно на месте и дав возможность китобою подойти к следующей койке, на которую он набросал подушек, укрыв и подоткнув их одеялами.
«Kierra?»
Китобой наклонился, подняв кулак с шипами, намереваясь сокрушить череп спящего Джесса. Он ударил. В подушки, из которых взметнулись лишь перья. Джесс выскочила из угла, набросив шнур на толстую шею китобоя из-за спины и затянув его.
Китобой бешено схватился за гарроту, с трудом стараясь взглянуть на пальцы Джесса и пытаясь ухватиться за них. Локтями он стал резко и сильно наносить удары Джессу в ребра. Схватившись, как борцы в жестокой драке, они оба упали.
Джесс растянулся на полу, китобой оказался на нем, всей своей массивной тушей угрожая раздавить ему грудь в пыль. Китобой сунул кастет под шнур, поймав его, и стал пытаться его разорвать, а Джесс тем временем хоть и задыхался, но продолжал сжимать концы удавки, услышав, как китобой стал выдыхаться. Высунув свой обезьяний язык.
Джесс почувствовал мокроту изо рта китобоя у себя на руках, когда тот взвизгнул: «Каатау!»
Каатау, его брат-близнец, появился в люке с мачете в руках. Неуклюже ввалившись, он сделал два шага вперед. А затем остановился. Лицо его брата стало превращаться в маску смерти.
Джесс еще крепче затянул гарроту, подчеркивая свои слова: «Он сюда заявился, искал меня, а теперь ты с этим своим ножом! Брось его, или голова у него отлетит от туловища быстрее, чем пробка от виски! Все понял?»
Каатау увидел, как от нехватки кислорода из вены на шее его брата выползает фиолетовый цвет, покрывая щеки, а глаза его закатились.
«Ты ничего не сможешь сделать!», вскричал Джесс.
Через корабельную внутреннюю связь приливной волной по всему Наутилусу разнесся командный голос: «Это капитан Немо. Всему экипажу доложить со своих постов. Приготовиться отдать швартовы! »
Каатау посмотрел на Джесса и сказал: «Я понял», а затем выронил мачете.
Джесс дождался, когда оно грохнулось на пол, после чего снял шнур, который теперь был залит кровью изо рта и носа китобоя. Он ногой отшвырнул китобоя от себя, массивная туша которого повалилась головой вперед, задыхаясь и глотая ртом воздух, что есть мочи.
«Вы намерены и дальше маяться этой херней?», спросил Джесс, вырвав из рук китобоя кастет, а затем схватив мачете.
«E kore ahau e matau» [«Не знаю»]. Каатау ухмыльнулся.
Джесс надел кастет на свой кулак: «Значит, снова попытаетесь перерезать мне глотку, правильно?»
Голос Немо: «Всей команде доложиться!»
«Я вернусь, за этим кинжалом», сказал Каатау, по-прежнему скаля зубы.
* * *
Океан вокруг спасательной шлюпки теперь превратился в нескончаемые мили мрака, разбавленного бриллиантами, рассеявшимися на поверхности: накатываясь, течения смешивались друг с другом, в них отражалось ночное небо, и дробился тусклый свет луны.