_______________________________________________
_______________________________________
________________________________
_________________________
__________________
_____________
22
Мастон каблуком выбил дверь мастерской рыболовных сетей, так, что даже петли выскочили. Он шагнул внутрь, оглядываясь по сторонам и схватив крюк, торчавший в стене, высматривая, не мелькнет ли где здесь зеленый гном снова.
Он увидел его, когда спасательный ялик Мастона причаливал к берегу: за единственным окошком этого сарая, обращенного к гавани. Он успел заметить карлика в зеленом котелке, тут же спрятавшегося.
Мастон прищурился, вглядываясь в пыльный мрак, в катушки с веревками, высотой примерно по пояс, крепившиеся на стенах, покрытых толем. Весь центр амбара занимали железные багры для натягивания сетей; кроме их острых зубьев, торчавших из пола, места для чего-то другого здесь оставалось немного.
И он заметил зеленого гнома.
Тот выскочил из-за кучи пробковых поплавков.
Мастон зацепил воротник мистера Лайма рыболовным крюком, сбив его с ног, когда тот попытался сбежать через окно.
Лайм извернулся и, завизжав, стал яростно лупить Мастона ногами в живот, попав ему в горло. Мастон упал, задыхаясь и едва не повалившись на железные багры. Однако он снова поймал Лайма, сдернул его вниз, а затем сжал большим и указательным пальцами нерв у него под челюстью и повалил Лайма на пол, разорвав крюком отделанный бархатным кантом зеленый фрак вплоть до фалд.
Из взрезанной подкладки фрака выпал блокнот с надписью «НЕМО» на обложке, и Мастон положил его себе в карман, после чего выволок мистера Лайма из сарая на берег и усадил на свою лошадь.
* * *
Опиум.
В Доме наслаждений висела в воздухе густая сладковатая дымка, от которой Мастон отмахнулся, следуя за красивой китаянкой, с татуировкой извергающегося вулкана на спине. Она улыбнулась ему глазами и открыла скрытую в стене дверь, не обратив ни малейшего внимания на маленького человечка, без сознания висевшего на плечах у Мастона.
* * *
«Папа, я остаюсь здесь».
Голос Сары проскрипел из рожка Фонографа, отразившись затем от каменных стен, когда Мастон спустился по ступенькам в бункер и повалил безжизненного мистера Лайма, как мешок с картошкой, на стол, заваленный свитками и бумагами, разбросав в стороны планы и схемы папки «Военно-морские операции». Лайм даже не пошевелился.
Некоторые посмотрели на них, но все были заняты своими делами. Мастон схватил Лайма за целлулоидный воротник и, потянув его вперед, посадил на стол, хотя голова его все еще свисала вниз.
Дункан поднял руку, призывая прекратить шлепки Мастона по лицу Лайма, с целью привести его в сознание, а сам тем временем сказал в рожок: «Ты уверена, милая? Это точно?»
Фонограф отключился, губы Сары, прощавшиеся с ним, исчезли, а затем прибор погас. Дункан коснулся черного экрана. Стоявший рядом с ним Мастон стал ладонью, а затем и тыльной стороной бить по толстым щекам Лайма. Резко и звонко.
Лайм вздрогнул, дернулся и бросился на Мастона с кулаками. Мастон уклонился, мгновенно прижав его к столу за плечи.
«Уберите этого вашего чертового зверя!», завизжал Лайм, когда Мастон вывернул ему его крошечную руку, локтем к челюсти.
«Он мне все руки вывернет, черт!»
Грант сказал: «Отпусти его».
После этих слов Мастон отцепился от Лайма и усадил его ровно, как сувенирного плюшевого мишку из тира, сделав вид, что отряхивает ему с плеч пыль и поправляет галстук.
Лайм стал уворачиваться от него: «Я ожидал от вас лучшего, генерал. Мы уже сталкивались с вами в прошлом, так ведь?»
«Ты чуть не стоил нам Оверлендской кампании».
Лайм теперь сидел на столе, не дотягиваясь ногами до пола, шевеля пальцами и пытаясь вернуть в них ощущения. «Я рисковал жизнью, делая эти снимки и прячась в той жуткой медицинской повозке».
«Где тебя и обнаружили, когда ты фотографировал позиции наших войск», сказал Грант, а Мастон тем временем вытащил скрытый фотоаппарат, замаскированный под драгоценную заколку галстука, из зеленой с полосками рубашки Лайма.