Наступил момент, который, по идее, должен был сломить Фулмера. Это пение. Скандирование, притопывание, бившее по ушам. Ятаган в свете луны, уже приготовившийся его гильотинировать. Голоса становились все громче, окружив его со всех сторон. Горящие глаза, открытые рты. По идее он должен был сейчас сломаться, но как это могло произойти, если он не чувствовал страха?
Грохот стал громче: «Ölüm en iyisi! Ölüm en iyisi!» [«Смерть ему! Смерть!»]
Но Фулмер мысленно был уже где-то в другом месте, он с удивлением следил за тем, как стала пузыриться вода вокруг шлюпки: словно сало на раскаленной сковороде. Какая-то энергия, бившая снизу, прямо из-под шлюпки. Что-то поднималось вверх. Морскими саженями, а затем футами.
Бандана в ярости завопил, перекричав скандирующую толпу, и его мачете стало опускаться вниз, и в этот момент шлюпку подбросило мощной волной носом в воздух, сбросив с боков и кормы пиратов в воду. Они закричали на дюжине языков.
В шлюпку ударило пушечным взрывом воды. Внезапным и мощным. Вода стала бурлить и пениться, как будто что-то из глубин морских поднималось на поверхность, со стороны носовой части. Несколько саженей, а затем уже ближе, несколько футов.
Океан вскипел от этого воздействия.
На поверхность вырвался спасательный батискаф, катапультировавшись в воздух силой собственного движения и сбрасывая с боков льющуюся воду, словно искрами фейерверка, после чего он снова опустился в воду. Он метеоритом упал в океан, разрезая воды глубокими бороздами.
Фулмер откинул голову назад, беззвучно смеясь, и огляделся, вокруг себя он словно увидел те самые цвета и движения из своего бреда. В голове у него всё плыло, она закружилась. Галлюцинация. Должно быть.
Огромный полированный стальной шар, бешено вращавшийся, залил водой шлюпку, а затем, перескочив оставленные следом за собой волны, выкатился на спокойный участок океана и остановился, прочно и непоколебимо, как только что уложенный новенький булыжник.
В нескольких метрах от них бились в волнах пираты, задыхаясь и пытаясь вернуться на шлюпку, паникуя и взывая о помощи. Хватаясь за борт. Бандана прокричал им какой-то приказ. Никому не двигаться в воде, но держать под прицелом ружей большой стальной шар, который, вращаясь, плыл по воде, и его верхняя и нижняя стороны быстро менялись друг с другом, взбивая вокруг себя энергию воды.
Фулмер, руки которого по-прежнему были связаны, следил за происходящим, свернувшись над своим мешком, зрение его снова стало затуманиваться, но он пытался поверить в то, что видел этими мутными глазами: посередине шара раскрылся широкий паз, за которым оказалась не видимая до этого дверь, словно скальпель, рассекающий плоть. Как складки кожи, они раздвинулись, и между ними внезапно появилось отверстие.
Фулмер ухмыльнулся, мысленно представив себе, что же появится из дверей этого корабля, и увидев металлический трап, со скрипом выпущенный из шара. Трап остановился перед самым носом шлюпки, на расстоянии нескольких дюймов над водой, с конца его свисала цепь с крюком.
Механические шумы в батискафе прекратились, остался лишь плеск воды и звук поднимавшегося северного ветра.
Бандана указал на шар своим мачете, как указкой, выкрикнув в свойственной ему манере: «Эй! Ты кто – океанский монстр? Canavar okyanuslarin? [Океанское чудовище? (тур.)] Похоже, ты оно и есть! Ну что, покажешься?»
Из отверстия появился Немо, с акульим черепом на плече, с лазером, включенным на полную мощность и светящимся красным светом. Он не дал своему оружию сместиться в сторону, когда начал говорить, увидев ружья, направленные на себя, в этом сгущавшемся вокруг находившихся в шлюпке людей тумане, тоже целясь в них.
«Evet» [«Да» (тур.)], ответил Немо, узнав турецкий язык, на котором говорил Бандана. «Для тебя я Океанский Монстр».
«Кто же еще мог построить что-нибудь подобное?», спросил Бандана. «Не думал я, что ты действительно существуешь, но кто еще мог такое соорудить?»
«Твой пленник, он отправится со мной. А лодка эта ваша».
«Все это, за этот мешок?» Бандана ударил Фулмера закругленным концом мачете. «Но он еще не сказал мне о товаре, о котором ему известно».