«Вы смастерили кольцо с ядом для моей дочери».
«И показал ей, как лучше всего им пользоваться, да, сэр. Это моя работа, а я ей предан».
Дункан сказал: «Я информирован о ваших успехах».
«Но в данном случае это не так. Я должен был внимательно следить и оберегать ее, а это означало, что я должен быть на Наутилусе. В данный момент. Я не боюсь пачкать руки и делать грязную работу, когда от меня это требуется. Я всегда выполняю порученные задания, и мне нужно завершить и эту, довести ее до конца», сказал Мастон.
«А как же другие ваши обязанности, здесь?»
«Лепрекон, эээ… мистер Лайм, он никуда не денется, и он будет делать то, что прикажет ему Президент».
Дункан ответил: «Что ж, я в этом полностью уверен».
Мастон двинулся к двери, сказав: «Здесь есть армия, есть служба охраны. И, честно, я чувствую, что мое место с вами и с Президентом, но нужно попросить, чтобы меня назначили участвовать в этой операции».
Дункан поглядел в пол: «В меня никогда еще раньше никто не стрелял, никогда я не был в такой ситуации, под огнем».
Мастон ответил: «А я, конечно же, был, сэр, и не раз».
Дункан сказал: «Меня до сих пор трясет».
Вдруг в Фонографе раздался треск помех. Какой-то отдаленный звук. Дункан тут же бросился к дискам и попытался вновь поймать сигнал. Что-нибудь посильнее первого. Тишина. Лицо Дункана помрачнело от новой досады, его высокое худое тело почти согнулось пополам под каким-то невидимым весом, он склонился над рожком, как будто если он заберется в него, прямо туда внутрь, это поможет вырвать оттуда голос Сары.
Но ни звука не раздалось в ответ. Даже помех. Дункан выпрямился.
Мастон сказал: «Сэр, я знаю, что могу быть полезен здесь».
Дункан посмотрел на него поверх очков: «С учетом всего то, что произошло, ваше присутствие может стать успокаивающей поддержкой, мистер Мастон. Считайте, что вы приглашены».
* * *
Цинциннати поднялся на задние ноги. Выгнув спину, с широко раскрытыми белыми глазами, раздув ноздри и бешено размахивая передними ногами, после ослепительной вспышки порошка. Встав на дыбы. Воспламенившийся магний вспыхнул снова, и Грант с Эфремом схватили коня за уздечку и осторожно опустили коня, и Грант, успокаивая, стал гладить его по холке и по бокам.
Эфрем остался рядом с кивающим головой Цинциннати, уши у которого нервно дергались, тихо заговорив: «Прошу прощения, сэр, но это его действительно пугает; он никогда с таким раньше не сталкивался. Не видел и не слышал ничего подобного».
Механическое дыхание по-прежнему доносилось без перебоя из оранжереи, и Грант сказал: «Меня тоже все это пугает, по тем же причинам».
Грант заметил шрам от снайперского выстрела на плече Цинциннати, волосы вокруг косой черты молнии, скользнувшей по шерсти коня, похожей на оникс.
Он сказал: «Заживает, черт, и как быстро».
«Если честно, сэр, та фигня, которой помазал его ветеринар, только смочила ему волосы. Мазь моего отца – вот что помогло залечить рану так быстро. Я не спрашивал ни у кого разрешения, сам это сделал». Эфрем посмотрел себе под ноги. «Можно мне уйти с телеграфа?»
«Сынок, ты хочешь слинять с работы сильнее, чем какой-нибудь сенатор. Я буду отсутствовать в течение пары ближайших недель, поэтому продолжай пока ухаживать за моим старым другом. По-своему, как считаешь нужным. И взнуздай хорошенько нового коня моей дочери; не хочу, чтобы он был своенравным. Ты знаешь, как это сделать».
Грант положил Эфрему в карман свернутый конверт: «Для твоей бабушки».
Раздался взрыв. Четыре заряда, вспыхнувшие бесшумными огненными шарами, но это была не артиллерия, а всего лишь фотоаппараты. Цинциннати дернулся при этой желто-белой вспышке, отдернув морду от столба загона.
«Он выдерживает звук выстрела из пушки, но не пламя». Грант бросил Эфрему поводья. «Отведи его на другую сторону», сказал он, после чего повернулся к оранжерее: «Лайм!»
Лайм, в двубортном изумрудном фраке, устанавливал последнюю из четырех камер с полками для вспышек, полукругом вокруг оранжереи, направив объективы вверх, на ее раскрытую стеклянную крышу, отодвигавшуюся на шарнирах, и на огромный дирижабль, плававший внутри нее.
Грант направился к нему. Когда он стал подходить к первому ряду камер и вспышек, к нему приблизился какой-то другой человек, с видом того, кто просит подписать какой-то секретный приказ, или хочет сказать: «У меня тут последний вопросик».