Недолго думая, я потянулся и отвесил Кристофу подзатыльник. Шляпа с него так и взлетела, и он едва успел ее поймать, чтобы снова натянуть на голову.
— За что вы меня бьете, мсье⁈ — воскликнул он с плохо скрытой обидой. — Я не хотел подшучивать над вами! Но ведь морок для того и существует, чтобы сбить человека с толку!
— Но порой они высказывают весьма дельные вещи, — заметил я, не обращая на его обиду никакого внимания. — Правда это или нет, но я рад, что нам не придется иметь дел с этим человеком. Как только мы окажемся по ту сторону городских стен, мы расстанемся с принцессой Фике и, скорее всего, уже больше никогда не увидимся.
— Мы не увидимся с принцессой потому, что отныне она станет Великой княгиней Сагарской? — уточнил Кристоф со смутной улыбкой. О подзатыльнике, похоже, он уже и думать забыл.
— Отнюдь, — возразил я. — Мы не увидимся с ней, потому что у нас полным-полно собственных дел, среди которых я не припомню сопровождение царственных особ.
— И это мне говорит камер-юнкер! — со смешком воскликнул Кристоф.
Ну что мне с ним делать? Толи ему понравилось получать от меня подзатыльники?
Впрочем, на сей раз его насмешка осталась без последствий, потому как в этот момент мы, спустившись с холма, обогнули заросли высокие шиповника и увидели двигающий нам навстречу небольшой конный отряд. С десяток драгун на ослепительно белых лошадях, вытянувшись в две колонны, неторопливо скакали нам навстречу. Пестрые знамена с грифонами плескались на ветру над их головами.
Когда нас разделяло уже не больше двух десятков шагов, они остановились. Мы с Кристофом тоже придержали своих лошадей. Мерный перестук колес за нашими спинами стих — кучер остановил карету.
Один из драгун соскочил с лошади, размашисто подошел к нам и встал, убрав руки за спину и широко расставив ноги. Вид его впечатлял: ослепительно красный мундир с белой перевязью, золоченый шлем с густыми перьями, широкий палаш на боку. Очень бравый вид, что не говори!
Осмотрев нас с Кристофом, он принялся что-то с расстановкой говорить по-немецки. Мы практически ничего не понимали из его слов, но было ясно, что он приветствовал Ангальт-Цербстскую принцессу Софию Августу Фредерику и ее спутников на земле Великого княжества Сагарского. И так далее, и так далее, и так далее…
Странно, но я сразу понял, что он маг. Не особо сильный — не магистр, и даже не бакалавр, а примерно моего уровня — но все же маг. Я чувствовал, как струится в нем магия. Красная, незнакомая. Она обволакивала силовые линии, искривляла их, выбиваясь прочь из тела алыми всполохами, но сразу же возвращалась назад, заставляя окружающее магическое поле приходить в волнение.
В голове у меня тихо загудело, и как я ни старался, никак не мог избавиться от этого странного гула.
«Не морок ли это снова?» — подумал я, на мгновение зажмурившись и встряхнув головой.
Совершенно невозможно определить наличие в человеке магических качеств без специальных процедур с его кровью. Можно только заподозрить, что стоящий перед тобой не обделен ими, но доподлинно об этом может рассказать только кровь.
Многие маги с раннего детства пытаются обучить своих детей элементарным магическим приемам, и если усилия эти не проходят напрасно, если ребенку начинает поддаваться простейшее колдовство, то и без процедур с кровью становится понятно: из чада вырастет настоящий маг.
Но и отсутствие результатов вовсе не означает, что ребенок лишен магического дара. Он может развиться и позже. В пятнадцать лет, в двадцать, даже в двадцать пять, но это уже крайний срок.
Однако сила мага не зависит от того, в каком возрасте она проявилась. Она вообще ни от чего не зависит. Она просто есть. Как данность. А вот умение ее использовать — это уже другой разговор. Здесь уже акцент ставится на обучении. Для того в свое время и была создана Академия Чародейства.
Так вот, сейчас я чувствовал силу стоящего передо мной драгунского офицера и не понимал, как это может быть. Я никак не мог влиять на нее, не мог даже понять ее, поскольку моя собственная сила отличалась от нее в корне. В какой-то момент мне показалось даже, что я вижу перед собой уже не столько человека, сколько его магическое отражение в нашем мире — лишь его весьма условный контур, пронизанный силовыми линиями…
Но в одно мгновение это странное видение исчезло. Гул в голове тоже стих. Наваждение словно ветром сдуло, и теперь я снова увидел обычного драгунского офицера, который заливался передо мной немецким соловьем.
Не знаю уж, чем бы все это закончилось, но тут из кареты вышел обер-вахмистр Глапп в своем перепачканном мундире и остановился перед драгуном, звонко щелкнув каблуками. Что-то ему отрывисто прорявкал. Драгун отозвался ему в тон — столь же коротко и громко.