— Господа прибыли из Российской империи, — ответил я, старясь, чтобы голос мой звучал доброжелательно. — Но по-французски говорим, как на родном языке. — И представился, чуть коснувшись треуголки: — Алексей Сумароков, камер-юнкер.
Кристоф в свою очередь тоже назвал свое имя. Де Бомбель в ответ широко улыбнулся, продемонстрировав ряд крепких зубов.
— Маркиз Франсуа де Бомбель, — отозвался он, — посланник французской короны в этой сказочной дыре. Я не знаю, чем я так не угодил своему королю Людовику Пятнадцатому, что он отправил меня в эту ссылку, но очень надеюсь, что я успел натворить здесь немало глупостей, за которые меня можно было отозвать на родину.
— Не могу взять в толк, чем вам так не понравился Сагар, мсье, — сказал я довольно холодно.
— Вы шутите⁈ — воскликнул де Бомбель. — Вы, верно, провели здесь слишком мало времени, если задаете такие вопросы! В этом чертовом Сагаре ты оказываешься словно в западне, из которой выбраться нет никакой возможности. И остается только ждать, когда тебя сожрет тоска или же какой-нибудь оголодавший упырь снизойдет до твоей крови, и ты встанешь на одну доску с местной знатью!
Я вдруг понял, что маркиз мертвецки пьян. Нет, в седле он сидел все еще очень крепко, но взгляд его был совершенно безумным. Шея так и раскраснелась от обилия выпитого.
Мы теперь двигались хорошо укатанной дорогой вдоль шелестящих полей. Кортеж растянулся едва ли не на полверсты, и можно было говорить без опаски, что кто-то может нас услышать.
— Мне не совсем понятны ваши слова, маркиз, — искренне признался я. — Конечно, мне никогда раньше не доводилось бывать в Сагаринусе, но Аухлит произвел на меня очень приятное впечатление. Местные жители весьма гостеприимны.
— Гостеприимны? — с недоумением переспросил де Бомбель. И вдруг расхохотался, откинувшись в седле и запрокинув голову далеко назад. Потом вылил себе в глотку остатки вина из бутылки и отшвырнул ее в сторону. — Сразу видно, мсье Сумароков, что вы впервые в это чертовой стране! «Гостеприимство» местных жителей — это как гостеприимство паутины. Она мягкая, блестящая, на ней весело качаться теплым летним днем… Но когда придет паук, когда паутина начнет стягиваться, и вы почувствуете, что больше не в состоянии из нее вырваться, вот тогда вы и поймете, в какую ловушку угодили!
— Мне кажется, что вы излишне драматизируете, дорогой Франсуа, — заметил герр Глапп, обращаясь к маркизу, на мой взгляд, излишне фамильярно. — О какой паутине вы сейчас говорите?
Оскалившись на него, де Бомбель совсем невесело хохотнул.
— Вы уже познакомились с Великим князем Ульрихом? — вместо ответа спросил он.
Обер-вахмистр покачал головой.
— Я присутствовал при их с принцессой встрече, но не имел чести быть представленным.
— Тогда считайте, что вам очень повезло! Внимание Великого князя Ульриха — это как внимание паука в той самой паутине, о которой я вам уже говорил. И ваше счастье, господа, что вам пришлось видеть его лишь издали… Вы обратили внимание, какой бледный у него сегодня вид?
— Да, мне тоже так показалось, — согласился я. — Вы полагаете, князю в последнее время нездоровится?
Маркиз снова коротко и невесело хохотнул.
— Я полагаю, что князю в последнее время не хватает свежей крови! Так же, как и вы, я сначала не понимал, что здесь происходит, и списывал болезненный вид высшего света всего Великого княжества на некую загадочную болезнь, который подвержены местные жители. Причем я был уверен, что она передается от человека к человеку исключительно в процессе любовных утех, поскольку сам я ею не заразился, но заметил у местной знати весьма странный интерес друг к другу.
— Ваши слова заставляют меня волноваться, — заметил я. — И я не уверен, маркиз, что это говорите именно вы, а не вино в вашей голове. Вы выпили целую бутылку едва ли не в один присест!
— Я выпил три бутылки, черт возьми! — вскричал де Бомбель. — И выпил бы еще, если бы меня только что не вырвало прямо на скаку! Рад, что вы этого не заметили.
— А мы-то как рады! — искренне заверил его Кристоф.
— Я пьян уже несколько месяцев, — с горестным видом признался маркиз. — Каждый день, каждую минуту. С того самого дня, как приехал сюда на смену предыдущему посланнику, безвременно почившему от сердечного приступа… Все запасы благородного шампанского, которое я привез с собой из Парижа, закончились еще в первый месяц. Тогда я принялся за бургундское, и его мне могло бы хватить еще на месяц, но ко мне присоединился русский посланник Соболев, и вдвоем мы уничтожили его всего за две недели!