Но тут принесли хваленые сосиски с пивом, и нам волей-неволей пришлось присоединиться к трапезе. Несмотря на отсутствие аппетита, свой второй за это утро завтрак мы уничтожили в один присест, и я вынужден был признать: сосиски и впрямь были выше всякой критики. Как и местное пиво, впрочем. На щеках и носу Кристофа моментально повисли клочья белой пены.
С хрустом поглощая жареный хлеб, Ван-дер-Флит говорил:
— Я обсудил ваш вопрос кое с кем из магистров. Они разделяют беспокойство графа Амосова по поводу Немого Заклинания, но сомневаются в возможности Кривого Нго привести его в действие. Немое Заклинание — это не более чем теоретическое допущение, поскольку использовать его под силу только Белому магу, а таковых на сегодняшний день в природе не существует. Никому не под силу объединить в себе силу магии всех цветов одновременно. Это нонсенс. Можете передать эти слова Петру Андреевичу. Однако я чрезвычайно рад, что он с годами не утратил своей хваленой бдительности. Опасения были напрасны, господа, вы можете возвращаться. Собственно, вы можете уйти прямо сейчас — я провожу вас к «тайной тропе»…
Я наблюдал, как перекатываются желваки на скулах этого мага-повара, и понимал, что слова его мне совсем не нравятся. Конечно, было большим облегчением осознавать, что Немое Заклинание в ближайшем будущем не может быть использовано ни одним из ныне живущих магов. Но вместе с тем я не считал светлейшего князя Черкасского глупцом, способным отправить троих гонцов в дальний путь ради бредовой цели. Причем, двое из этой троицы не добрались живыми даже до границы, судьба же третьего была нам до сих пор неизвестна.
Допустим, он оказался самым везучим из всех и смог доставить письмо адресату живым и здоровым. И Кривой Нго, более известный в Сагаре как маркграф Хардинер, его-таки прочел… И что дальше? Или же многолетнее пребывание в Полесье Кикимор сделало из него Белого мага, и он теперь единственный, кто может использовать Немое Заклинание? Очень сомнительно. Да и с какой такой стати он должен прислушиваться к бредовым просьбам светлейшего князя Черкасского? Кто такой светлейший с точки зрения Белого мага? Ничтожный смертный, который возомнил себя вершителем судеб человеческих, не более того!
Я вдруг понял, что больше вообще ничего не понимаю во всем происходящем. И почувствовал какое-то внутреннее опустошение. Как будто все это время я пребывал в мороке, а сейчас он вдруг спал, но я до сих пор не мог сообразить, где тут ложь, а где явь.
Это была игра сильных мира сего — большая, многослойная — и мне, ничтожному, не суждено было понять ее. Но я, ничтожный, мог иметь и собственные дела в этом мире! И полное право имел считать их достаточно важными…
— Мы не можем сейчас уйти, господин Ван-дер-Флит, — произнес я. — Ровно в девять часов у меня назначена встреча с маркграфом Хардинером.
— С Хардинером? — переспросил Ван-дер-Флит удивленно. — Мне не кажется это разумным, сударь! Вы попадете прямиком в змеиное логово! Молодой человек, напомните мне задание, с каким вас направил сюда граф Амосов! Немедленно!
Было видно, что он возмущен моим непослушанием. Но возмущение это было чересчур эмоциональным, и словно компенсируя это, я вдруг стал абсолютно спокойным и уверенным в том, как мне следует поступить. А если быть совсем точным: уверенным в том, как поступать точно не следует.
Мне не следовало возвращаться. Во всяком случае, прямо сейчас.
— Граф Амосов поручил мне отыскать в Сагаре человека по имени Ван-дер-Флит и показать ему письмо светлейшего князя, адресованное Кривому Нго…
— И на этом все? — уточнил Ван-дер-Флит.
— Затем я должен был выполнять все, что велит мне упомянутый господин.
– Вот именно! — возбужденно вскричал Ван-дер-Флит. — Вот именно, чертов вы упрямец! И я велю вам возвращаться, чтобы сообщить графу, что его опасения напрасны! Зачем вам встречаться с Кривым Нго?
Он даже слюной брызгал, настолько велико было его возбуждение. И потому я дождался пока он замолчит, успокоится, и только тогда ответил:
— Маркграф сам назначил мне эту встречу, но она не имеет никакого отношения к теме моего визита в Сагар.
— Вот как⁈ — Ван-дер-Флит нервно кинул на тарелку остатки шницеля. — Мне весьма подозрительно ваше знакомство с маркграфом… И о чем же вы собираетесь говорить?
Видно было, что он очень недоволен мной. Однако тон его уже стал гораздо спокойнее, как бы намекая, что маг-повар готов меня выслушать. А скрывать мне было нечего.
— Карету принцессы Фике сопровождал обер-вахмистр Генрих Глапп, — немного подумав, начал объяснять я. Медленно и с расстановкой, как бы в противовес торопливым отрывистым фразам Ван-дер-Флита. — Это весьма достойный человек, готовый до конца выполнять свой долг. Однако он потерял свою лошадь и имел неосторожность продолжить путешествие в одной карете с принцессой… Как выяснилось, в Сагаре это является весьма тяжким преступлением. Сегодня его должны четвертовать.