– А, усе яны добрыя! Одних спасал, а других, можа, казнил, мучил.
– Девка ж казала: ен тольки што з Германии, кали ен мог поспеть? . – Ужо нагляделись мы на них! На всяких.
– Не, не, бывае, не кажэце! Вось одна женщинка на чердаке схова-лась, лук там сушился, так он amp;тюд него зашилась. А ен: скрып по лестнице, скрып-скрып… Поднялся, подошел, открыл лицо ей, поглядели один на другого, назад положил вязанку и ушел, не тронул.
– А то рассказывали… Офицер один, тоже немец, не выдержал, как они тех детей, баб забивают, отошел в сторонку и себе в голову…
– А гэты, кали ен правда застрелил своего, кто ж его теперь помилует? Кали не мы.
Когда горячка и смертная слабость отступили и Франц стал узнавать Полину, увидел людей возле себя, он вдруг поздоровался:
– Добрый день!
– Ничего, можешь говорить, – успокоила Полина,-люди все знают.
– А ен по-нашему говора!-обрадовались бабы.
А когда убедились, что и говорит и понимает хорошо, начались прямо-таки политбеседы. Заводила этих бесконечных разговоров – старик, которого все называют Безухий. Он без ушей на самом деле. Если тако выми не считать короткие огрызки, прикрытые редкими клочьями Бабы, те все знают, поведали Полине: в гражданскую войну так уд] деду, одно ухо отрезали красные, второе балахоновцы, белые. Не ни тем, ни другим. Наверное, им так же надоедал, "назолял", крестьянской правдой, как теперь вот Францу. Бабы уже его, как овода.
– Дай хоть человеку полежать. До чего приставучий дед. Если бы эти люди вдруг причинили Полине даже очень больше она не смогла бы их не простить-за те кружечки молока, которые i сили Францу. На весь "гражданский лагерь" было две или три кс чтобы добраться до них, надо совершить опасное путешествие п лотным кочкам, и вот каплями молока, что предназначались одним детям, делились с немцем.
А Безухий все старался что-то свое доказать Францу. И вызват на спор. "Деду-усеведу" (еще и так окликают Безухого глумливые п стки) надо обязательно получить подтверждение, что это немцы при; ли колхозы. И сделали специально, чтобы эти дураки на' востоке ра; лись и работать, и воевать. Армия всегда держалась на самостоятел хозяине, а с колхозника какой спрос? Какой работник, такой и i
А придумал, сделал все внук "Карлы Маркса", он при Гитлере главный советник. У Франца голова шла кругом от несокрушимой уверенн Безухого. Бабы же предупреждали своего деда:
– Ой, гляди, отрезали тебе уши, и язык отрежут!
Кто отрежет, не говорили, но, судя по всему, знали и они, и сам рик. Потому что говорун на какое-то время замолкал, уходил по св делам. Но вскоре возвращался. ";Вя
– А вот скажите вы мне! А правда, что Геббельс в Москве учш там школа специальная есть для таких?..
Припоминая суждения своего отца о России, про все, что в ней пр зошло после революции, Франц тоже не против был кое-что перепрс рить, а вдруг сможет потом отцу пересказать. Верно ли, что колхс задумывались как возвращение к коммунам, общинам ранних христи; Совместный труд, общий стол, равенство, пусть и не при большом, статке. "Капиталист – во!"-Франц сгребал к своим ногам весь мусс шишки-"а коммунист…"-раздавал те же шишки: "тебе, тебе и тебе Реакция была неожиданная. Нет, никто, вроде, не возразил, но даже а рухи смотрели на Франца, как на блаженного, больного. "Дед-усеве; все-таки прокомментировал: