Нахохлились, как рябчики под дождем. Долго молчали.
— А ты? — прервал думы Андрей, обратившись к нему.
— Что я? — как от неожиданного удара грома вздрогнул Янис.
— Будешь выходить из тайги?
— Не знаю…
Братья внимательно, долго смотрели на него, но ничего не сказали. Заметно, что что-то хотели предложить или высказать, но не смели лезть в душу. Вероятно, решили поговорить позже.
— Одначесь, мы тут тебе соль, крупы привезли. Топор новый, что заказывал, медогонку, — поднимаясь с чурки, перечислил Дмитрий.
— Сейчас пушнину принесу, — в свою очередь ответил Янис, сходил в ледник, принес мешок со шкурками. — Вот! Что за сезон добыл.
Быстро разгрузив лошадей и привязав мешок, братья засобирались в обратный путь. Янис не стал их задерживать, знал, что те не останутся.
— Как собака в желании будет, обязательно приходи! — усаживаясь верхом на Сивку, наказал Дмитрий. — Будем ждать! — и, перекрестившись перед дорогой, попрощался. — Спаси Христос!
Уехали.
Когда они скрылись из вида, Янис начал прибирать груз, а у самого из головы не выходили тревожные мысли. Может, и правда выйти в деревню? Хватит скрываться, будь что будет! Всю жизнь не просидишь. Да и молодость уходит. Ведь ему уже двадцать один год. Может, простят. В худшем случае, отправят воевать. Однако внутренний, насмешливый голос, как налитый в голову расплавленный свинец, отрезвил: «Нет, парень! Не простят! Расстреляют».
От подобной мысли стало так плохо, что не устоял на ногах. Сел на чурку, обхватив руками голову. В висках стучали молотки: вот и все… Если раньше была хоть какая-то надежда, то теперь ее нет. Ему ничего не оставалось, как жить здесь неизвестно сколько. Возможно, до самой смерти.
Всю ночь до утра не спал. Метался по избушке: вскакивал на нарах, выбегал на улицу, стонал, как смертельно раненый зверь, просил помощи неизвестно у кого. Теперь не увидит мать и сестру никогда, не обнимет, не поцелует любимую девушку. Это был конец. Елка из-под нар скорбно смотрела на него. Понимала: случилось что-то непоправимое. Обыватели не знали, не могли предвидеть в самых страшных снах, что будет еще хуже.
Это случилось в середине июля, в самый разгар медосбора. Пользуясь прохладой раннего утра, Янис окучивал картошку. Обмотав плотной тряпкой голову от комаров и мошки, с закрытыми ушами, активно взбивая клепаной из старой лопаты тяпкой, не услышал за спиной крадущиеся шаги. Елка в тот момент лежала под елью, отмахивалась лапами от вездесущих кровососущих насекомых. Она также не почувствовала запах крадущегося зверя.
Когда сзади раздался негромкий стук дерева, Янис не обернулся, подумал, что ослышался. Хотелось как можно быстрее закончить работу и укрыться в избушке, где всепроникающие мошки были не так навязчивы. Удар повторился, теперь гораздо громче. Он обернулся и замер от неожиданности. Возле пня с пчелиной колодкой стоял большой черный медведь.
До него было около двадцати шагов. Нисколько не пугаясь присутствия человека, стоя на задних лапах, хозяин тайги пытался сорвать улей с пня. С первой попытки ему это не удалось. Напрягшись, таежный гигант применил силу. Опора затрещала. Пчелиный дом оказался в его объятиях. Считая мед своим, не выпуская улей из лап, ковыляя на задних лапах, лохматый вор проворно покосолапил в ближайшую чащу. Возмущенный наглостью, с тяпкой в руках Янис бросился отбирать пчел. Закричал на медведя:
— Брось, ворюга! Ну ты и наглец!
Тот огрызнулся в ответ, но добычу не выпустил.
Подскочив к зверю, замахнувшись, Янис огрел его по затылку тяпкой. Не ожидая такого поворота событий, тот выпустил улей, развернулся, ощерился клыками: больно! Янис ударил его второй раз. Попал по уху. Налетчик заревел, продолжая стоять, как боксер, защищаясь, замахал лапами. Третий удар пришелся по плечу. Это его разозлило. Ловко отбив тяпку мозолистой «ладонью», заложив на затылок уши, сипло выдыхая изо рта смрадом, медведь прыгнул на человека.
Все случилось так неожиданно, что Янис не понял, как оказался на земле под огромной тушей. Инстинктивно пытаясь защититься, вытянул левую руку. Резкая, парализующая боль пронзила тело от плеча. Хруст ломаемых костей. Брызнувшая фонтаном кровь. Клыкастая пасть готова сомкнуться на голове. Однако в последний момент медведь рявкнул, отпрянул назад. Спасительница Елка схватила его зубами за штаны, что есть силы, впилась клыками в ляжку. Обратившись к собаке, медведь освободил Яниса, повернулся спиной, подмял собаку под себя. Этого было достаточно, чтобы охотник выхватил револьвер и нажал на курок.
Янис стрелял быстро, точно, стараясь попасть в спину между лопаток. Резкие хлопки посылали пули в убойные места. Выстрел, второй, третий. Загребая под собой лапами, медведь рвал Елку. Четвертая пуля попала в позвоночник. Медведь осел, неловко завалился набок, повернул к нему голову с широко открытой пастью. Оставшиеся три пули полетели в рот.