Кивнув в знак благодарности, обращенная отправилась выслушивать охи и ахи четы Панковых.
— Я рад, что вы поладили, — усмехнулся Александр, а потом вдруг резко за талию притянул взвизгнувшую девушку к себе, — и повторюсь — ты отлично выглядишь.
— Это ведь твой праздник, — прошептала Вика ему в губы перед поцелуем.
— Великий Род, я сейчас расплачусь, — усмехнулись совсем рядом.
— Ой! — не привыкшая к проявлению чувств при старших Виктория едва не отпрыгнула от своего парня, глядя на Андрея и покрываясь румянцем. — Здравствуйте, Андрей…
— Нет, нет, никакого отчества! — погрозил пальцем смеющийся глава. — Александр, черт тебя дери, я ведь только вчера тебя в парке на качелях катал!
— С длиной твоей жизни это и правда было будто вчера, — усмехнулся парень, обнимаясь с дедом.
— Не надо напоминать мне, что я ходячее ископаемое, — Андрей протянул внуку конверт, — но кое-какие артефакты у меня имеются.
Зная, что глава деньги не подарит, Саша с любопытством заглянул туда и побледнел.
— Боже, Андрей, ты не можешь!..
— Кроме меня и тебя, в клане никто Queen не любит, а я скоро сопьюсь, так что тебе нужнее, — усмехнулся не до конца трезвый парень.
Не дыша, Александр извлек из конверта билет на концерт любимой группы, подписанный всеми ее участниками. Этот билет Андрей хранил строже, чем свои дневники.
— Ты лучший! — прошептал потрясенный именинник, а Вика просто молча им любовалась.
— Стоп, стоп, рано бросаться такими словами! — глава полез в карман брюк, вынул маленькую квадратную коробочку. — Мы тут с Виктором посидели, потрепались, и я его убедил, что счастье внуков дороже распрей, — эффектно приподняв крышечку, он продемонстрировал два аккуратных серебряных перстня с гербом клана Панковых, — ну, еще пришлось разрешить ему сломать мне челюсть.
— О боже! — хором простонали теперь уже обрученные, бросаясь обнимать благодетеля.
— Просто будьте счастливы, — улыбнулся глава, крепко их обнимая, — и, мадемуазель… Добро пожаловать в семью.
— Спасибо! — едва не плача, прошептала Вика.
Оставив будущих супругов целоваться, довольный Андрей прошел в зал. Но заметил свою бывшую девушку и помрачнел.
Когда Анна засобиралась домой, Олег с сожалением сказал, что пришлось срочно уехать по делам стаи. Девушке не хотелось мешать никому веселиться, поэтому она понадеялась, что поездка в такси не доведет ее до инфаркта.
У входа стояли только охранник и Андрей. Аня напряглась, но сделала вид, что не заметила его, как и раньше, и направилась к нескольким желтым машинам, неуверенно ступая при плохом свете.
— Ань, давай я подвезу! — окликнул Панков, которому как раз подогнали машину с парковки.
Оглянувшись и прикусив губу, девушка поколебалась, но вампир, которому она привыкла доверять, определенно был предпочтительнее незнакомого таксиста.
В машине царила напряженная тишина. Панков даже музыку не включал, потому что на флешке были только их песни, а это — лишняя боль.
— Подожди, Ань, я хочу тебе кое-что сказать, — осмелился парень, когда пришла пора девушке покидать салон, — я зайду?
Анна то ли кивнула, то ли плечом пожала — так или иначе, согласилась. И брюнет нервничал, как никогда. Потому что он весь этот час заливал в себя коньяк, набираясь храбрости признаться, что изначально чувства были вызваны приказом, а потом медленно угасали, поэтому Дымовой нет нужды винить себя.
Пошатываясь, он привычно разулся в прихожей, чувствуя, что вся квартира пропахла бинтами, лекарствами и Аниной кровью. И жалел, что не поддерживал в этой трудной ситуации, но вряд ли бы его присутствие пошло ей на пользу.
— М-м-м… Сейчас давай сядем, — решившись, хрипло попросил Андрей, тяжело опускаясь на диван в гостиной, — присядь, ладно? Я должен кое-что тебе сказать.
Анна села рядом с ним, глядя вперед, на имитацию камина. Они сидели плечом к плечу не меньше минуты, пока глава собирался с мыслями, нервно потирая вспотевшие ладони и цепляя пальцами пальцы, как не своими.
Дымову не напрягало его присутствие, ей было очень жаль и безумно стыдно за причиненную боль. И почему только сейчас она ни капли не сомневается, что он любит именно ее, а не призрак Марины?
— Я… Я должен был тебе давно сказать, — все же начал брюнет, — а в нашу последнюю… Встречу, да… Вообще был обязан, но… Не решился, наверное, и… Великий Род… — согнувшись в три погибели и ткнувшись лбом в колени, Панков стиснул зубы. “Ну же, ты же мужчина! — мысленно рыкнул он на себя. — Ты не можешь заставить ее винить себя!” — То, что между нами было… Нет-нет, погоди, я хочу объяснить! — только паника и неприкрытая мольба в его пьяном голосе заставили Аню сесть обратно и все же принять этот разговор. — Ты не должна чувствовать себя виноватой в том, что случилось, потому что… — разрушить ее доверие? Уничтожить себя в ее глазах? Потоптаться по осколкам сердца напоследок, лишая раз и навсегда возможности хоть кому-то верить? — Потому что так случается, Ань. Я, конечно, тот еще эксперт в отношениях, — горько усмехнувшись, вампир взъерошил волосы дрожащей рукой, — чувствую себя подростком, правда. Впервые чувствовал такое, но, Ань, правда, — он повернулся к ней лицом, поджав под себя одну ногу, — вины твоей нет. Это же сердце, ему не прикажешь, — ну вот, еще одна ложь… — нет, я, конечно, мог бы… — “Ага, опять. Скажи “опять”, трус!” — Мог бы приказать тебе полюбить меня, но это было бы, по меньшей мере, нечестно, правда? — Дымова зеркально повторила его позу и разглядывала своего главу в полумраке полными слез глазами. — Но я вот что хотел сказать, — вздохнув, униженный в собственных глазах своей нерешительностью Панков окончательно отбросил признание, — во-первых, ты не должна чувствовать себя виноватой, пожалуйста. А во-вторых… — набравшись наглости, он накрыл ладонью ее руку, чуть сжал. — Спроси у кого хочешь, придет ли Андрей Панков к кому-нибудь с пиццей поболтать, если он не хочет с этим кем-нибудь болтать, — не выдержав, Анна улыбнулась, смаргивая слезы, — вот, вот, улыбайся! — через силу растянул губы в ответной улыбке парень. — Улыбайся и не избегай меня, ладно? Давай будем дальше общаться, хорошо? Просто… Ты умеешь слушать и понимать, дело даже не в том, что ты не перебиваешь, — Дымова фыркнула, отведя взгляд, но улыбаться не переставала, желая хоть исполнением его просьб немножко загладить вину, — ты из тех, с кем можно говорить о чем угодно. И я не хочу тебя терять. Черт, правда, я слишком пьян, чтобы думать адекватно, но давай я сейчас извинюсь, а ты потом сделаешь вид, что тебе это приснилось? — думая, что глава имеет в виду этот разговор, девушка кивнула.
И вздрогнула, когда на щеку легла теплая и чуть влажная ладонь. Упираясь другой рукой в подлокотник за ее спиной, Андрей подался к ней всем телом.
Касание губ к губам было настолько невесомым, что его, в самом деле, нетрудно было бы принять за грезу, если бы Аня не почувствовала вполне реальное отвращение. Панков отстранился, шепнув неуклюжее и робкое “прости”, и обращенная почувствовала ненависть к самой себе за такое мучение для беззаветно влюбленного парня. Он все еще был тем, кому она доверяла, с кем могла разделить все, поэтому искать успокоение в его объятиях было самой естественной вещью на свете.
— Я так тебя люблю, — задушенно прошептал брюнет, крепко и осторожно обнимая девушку, — и потому отпускаю. Ты самый светлый человечек в моей жизни. Правда, я все испортил — и твою жизнь, и наши отношения, и этот вечер, но, надеюсь, ты была счастлива со мной. Пообещай мне, что будешь счастлива, ладно? — откликом на жаркую боль в груди и тихие всхлипы Ани стали пугающие его самого слезы, предательски навернувшиеся на глаза. Со смерти сына такого не случалось… — А если тебя кто обидит, так я ему вполне по-дружески морду начищу. Правда, придется бороться за это право с Олегом и Александром, но я готов. И я всегда буду рядом, всегда помогу и выслушаю, хорошо? А сейчас, пожалуйста, выпей успокоительное и снотворное и ложись спать.