Девушки - соседки ненадолго исчезли, и вернулись с пивом. Одна достала телефон, включила плеер. «Уж лучше так сдохнуть, чем никогда никого не любя!» - оповестил близлежащих соседей исполнитель. Вася поморщился, и тут же рассмеялся, глядя на кислую физиономию собутыльника. «Что, тоже не любишь?» - с подначкой спросил он. Алексей качнул головой.
- Я мало кого из современных люблю. Либо звезда наружу, либо распальцовка. Бред рифмованный.
- Согласен. - Вася ненадолго отошел, и вернулся с поллитровкой, не спрашивая, налил в две стопки. - Ну, давай, за хорошую музыку.
Выпили. Повторили. Поговорили «за жизнь». Девчонки еще пару раз посещали стойку, каждый раз возвращаясь с добавкой спиртного, и по блестящим глазам было видно, что и им «похорошело». К ним присели двое, вылезшие из серого «Лексуса», припарковавшегося рядом с площадкой. «Бойфренды» - с непонятным раздражением понял Леша, уловив обрывки фраз.
Прошел еще час.
С разочарованием Леша наблюдал, как с веселящейся компании спадают последние остатки внешнего лоска. Одна из девиц, опрокинув на себя бокал с выпивкой, забористо выругалась, не смущаясь, задрала подол, и попыталась выжать. Пошатнулась, пьяно захихикала, едва не упав. Один из парней по - хозяйски хлопнул ее по заднице, обтянутой кружевами трусиков. Тимати старался вовсю. Люди вокруг морщились, но одернуть разошедшуюся компанию никто не спешил.
На столик легла тень. Он поднял глаза и увидел девушку в старом платье и поношенных туфельках. Она протянула маленький лист бумаги с несколькими строками, и керамическую черепашку. Простенькая игрушка, что часто лепят на торпеду автомобиля -раскрашенный вручную обожженный глиняный панцирь с головой и лапками, подвешенными на пружинках. .
«Я немая. Я не могу заработать денег, иначе как вот этим, а побираться не хочу. Я сделала эту игрушку сама. Если можете, пожалуйста, купите ее за сто рублей».
Немая не стала ждать, а принялась обходить столики, предлагая людям таких же черепашек.
- Несчастные люди. - Леша вздохнул. - Тут нормальным то не айс выжить, а немым...
- Не айс? - вопросительно повторил Вася. - А, понял. Да брось. С чего ты взял, что они несчастны? Мне доводилось общаться с ними. Знаешь, у них свой круг, но внутри него... не скажу, что все так хреново. Во всяком случае, подлостей от них ждать меньше приходится, чем от вот этих. - Он кивнул на соседние столики. - Не без урода, конечно, но все равно - лучше они. Честнее.
- Ну, хэзэ, хэзэ. - Леша прищурился. Выпитое кружило голову. Очертания предметов плыли. Но, учитывая количество употребленного алкоголя, нормальное, в общем, состояние.
- А настоящие немые - вот они. - Вася не потрудившись понизить голос, кинул на остальных, старательно не замечающих обнаглевших вконец мажоров. Пьяный гогот временами глушил даже музыку.
- Инвалиды! - нагло, вызывающе громко повторил он. - Глаза в пол, язык в жопу! Немые, тля!
Девушка, что разносила черепашек, вновь подошла к ним, вопросительно взглянула Васе в лицо. Тот достал из заднего кармана смятую пачку разнокалиберных купюр, отделил пятисотенную, и протянул немой.
Улыбка, по - детски радостная и открытая, совершенно преобразила худое некрасивое лицо. Она издала радостно - вопросительный звук, сомневаясь - ей ли?, и Вася утвердительно кивнул, ободряюще похлопав по плечу. Леша опустил глаза. «А мне нечего дать». - Признался он. - « Все пропил».
- Бывает.
Немая повернулась к пьяной компании, и, еще не успев убрать с лица счастливую улыбку, протянула им на раскрытой ладони вторую черепашку. Одна из девиц отмахнулась, ударив немую по доверчиво протянутой руке. Выбитая игрушка описала полукруг, и с негромким треском разбилась о камни. Девушка всплеснула руками, залопотала что-то обиженно-невнятное.
- Слышь, овца, вали отсюда. - Кавалер стриптизерши положил пятерню на лицо немой, и сильно толкнул. Девушка отлетела, и ударилась головой о край соседнего столика. Из рассчеченой щеки брызнула кровь.
Леша опустил голову. Пьяная истома в теле сменилась злой дрожью. Он поднял девушку, усадил на скамью, и, не в силах видеть наглые хари за соседним столиком, опустил голову. Вася встал.
Он постоял недолго, глядя в глаза "победителю", а затем ударил.
Хук получился скользящим, слабеньким, но этого хватило, чтобы сбить с зарвавшегося ублюдка ухмылку победителя.