Но даже если все общие признаки в двух почерках совпадают, эксперт не может сделать вывод об исполнителе документа. Он должен найти такую совокупность (комплекс) частных признаков почерка, которая была бы присуща только одному человеку.
Особенность движения — отклонение от предусмотренного типовой прописью. При этом всегда следует иметь в виду, что самыми ценными являются индивидуальные признаки, редко встречающиеся в почерках разных лиц.
В первую очередь назовем группу частных признаков, которые образуются различными формами движений: прямолинейными, дуговыми, петлевыми, овальными, угловатыми и извилистыми.
Во второй группе признаков мы рассматриваем направления движений. В движениях прямолинейной формы эти направления могут быть сверху вниз или снизу вверх, справа налево или слева направо, либо под углом к линии строки. В движениях дуговой, петлевой и овальной форм направления могут быть левоокружными и правоокружными.
Очень устойчивы и редко изменяются у разных людей: протяженность движений, количество движений в письменном знаке, последовательность движений при выполнении одних и тех же элементов одноименных письменных знаков.
Криминалисты всегда ищут в почерке особенности размещения движений, то есть размещение точек начала, окончания и пересечения движений относительно линии основания письма, относительно элементов знаков. В это же понятие входит и положение элементов внутри письменных знаков, а также знаков в целом по отношению к линии основания письма и друг к другу.
Но вот все необходимые признаки выявлены и сопоставлены. Теперь надо сравнить движения: насколько они упрощены или усложнены по отношению к типовым прописям. Такая стройная система общих и частных (индивидуальных) признаков почерка, детально разработанная в советской криминалистике, позволяет успешно исследовать документы не только современные, но и те, которые пережили не один век.
XVIII век во Франции обычно связывают с эпохой Просвещения, с деятельностью энциклопедистов — ученых, писателей, мыслителей, создавших знаменитую «Энциклопедию, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел».
Русский XVIII век не родил такой могучей плеяды, но он дал миру гениального одиночку, истинного энциклопедиста, проникшего почти во все сферы тогдашних знаний. Математика, физика, химия, география, поэзия, грамматика, геология, философия — все это охватывал ум Михаила Васильевича Ломоносова. Не прошел он и мимо такой науки, как история. Его «Краткий Российский летописец с родословием» и «Древняя Российская история» закладывали основы русской историографии. По разным причинам некоторые его труды при его жизни так и не были напечатаны, другие публиковались в сокращенном и урезанном виде, третьи вообще исчезли, затерялись после смерти, четвертые вышли в свет без его имени. Недруги (а их у Ломоносова было более чем достаточно) постарались замолчать его работы по русской истории. Позднее к Ломоносову как историку относились довольно скептически — он, дескать, слишком поверхностно знал древнерусские летописи.
И вот перед криминалистом — 28 снимков старинных рукописей с пометами. Старший научный сотрудник Пушкинского дома, кандидат филологических наук Галина Николаевна Моисеева убеждена: это рука Ломоносова.
Пометки, приписки, коротенькие характеристики, несомненно, сделаны человеком, прекрасно осведомленным в истории. Сразу видно, что читавший не просто знакомился с текстом, а анализировал, сопоставлял его с другими рукописными источниками, комментировал и проверял, ничего не принимая на веру.
Галина Николаевна раскрывает старинную Псковскую летопись — ее подарил библиотеке Петербургской академии историк Василий Никитич Татищев. Почти на каждом листе — пометки, замечания Ломоносова. Взять, к примеру, рассказ о Мамаевом побоище.
Описав поспешное бегство литовского князя Ягайло из Руси, когда стало известно о разгроме татар, летописец сообщает, что войска «побегоша назад вси со много скоростию, никем не гонимы, не видеша бо тогда великого князя, ни рати его, ни оружия его. Токмо литва имени его бояхуся и трепетаху. И не яко при нынешних временах литва над нами издеваются и поругаются». На полях Ломоносов приписал: «Видно, что сия книга не позже Растригиных смущений писана». И действительно, только в Смутное время русские люди, изнывавшие под игом иностранных завоевателей, могли сравнивать, как относились к ним литовцы «тогда», то есть в конце XIV века, и «при нынешних временах», в начале XVII века. Коротенькая приписка Ломоносова говорит о многом. По существу, он предвосхитил методику исследований русских летописей — так называемую критику источника, которая позволяет определять время создания замечательных произведений Древней Руси и воскрешать имена их авторов или составителей.