Конечно, процесс был трудоемким, и Буринский отлично понимал это. Он писал: «Я очень хорошо сознаю, что выработанный мною процесс страдает множеством недостатков и прежде всего медленностью, хлопотностью, сложностью приемов и трудностью манипуляций, требующих навыка и сноровки.
Необходимо, однако, принять во внимание, что один человек, располагавший самыми ничтожными денежными средствами, не мог довести до совершенства целую отрасль светописи, не имея при том ни предшественников, ни сотрудников. Во многих случаях результаты процесса не окупят труда и издержек на его производство; это я тоже знаю, но думаю, что и в таком виде процесс мой имеет значение как зародыш новой отрасли светописи, фотографии исследующей, которая, по глубокому моему убеждению, станет такою же retine du savant, какою признается фотография запечатлевающая.
Я сделал, что мог; другие сделают более».
Кроме лишений, нужды, исследования ничего ему не принесли.
После долгих раздумий Буринский решает начать делать экспертизы для суда. Таким путем он докажет всем практическую ценность разработанных им методов фотографирования и, что весьма важно, получит какие-то средства для продолжения научной работы.
В статье 547 гражданского судопроизводства, вошедшей в свод российских законов, изданных в 60-х годах XIX века, говорилось, что подлинность вызывающего подозрение письменного акта может быть установлена только в результате сличения почерка и подписи на акте с почерком и подписью того же лица на других несомненных актах. А кому поручалось такое сличение? Конечно же, пресловутым каллиграфам.
Удивительное дело: мошенники изобрели очень тонкие способы подделок, а суд по-прежнему пользовался самыми примитивными методами исследования. Один из юристов, работавших в конце прошлого века, оправдывался, говоря: «…обстоятельство это, вероятно, объясняется тем, что в начале 60-х годов, когда составлялись судебные уставы, в жизни еще не было тех утонченных способов подлога, которые представляет искусственная подделка».
А что такое «искусственная подделка»? Тот же юрист, ссылаясь, кстати, на Буринского, различал два вида подделок: ручную, когда непосредственно, на глаз, копировался чужой почерк, и искусственную (так называемую аутотипическую), которая производилась при помощи приспособлений, химических процессов, фотографии и т. д.
В первом случае, писал юрист, еще можно прибегать к сличению, в подделках же второго рода почерк всегда окажется не только похожим, но и вполне тождественным с подлинным. Здесь сличение ничего не даст.
Какие же способы искусственных подделок существовали ко времени прихода Буринского со своими методами в суд?
Самая простая искусственная подделка — травление. На документе оставалась нетронутой подпись, текст же вытравлялся, и на его место вписывался новый. Обычно это делалось так: подпись покрывали смесью парафина с каучуком, затем вытравляли текст, выводили парафин и рукопись опускали на некоторое время в смесь желатина, спирта и квасцов. После высыхания вписывали новый текст. Если травление делали умело, то химическим путем старый текст восстановить было уже невозможно.
Другой способ — гектографический. Подпись с подлинного документа очень тщательно обводили гектографическими чернилами, снимали с нее на гектографе оттиск и переводили на новый документ. После этого подпись осторожно обводили обыкновенными чернилами и с помощью специальных составов удаляли гектографические чернила.
Третий способ носил название бензинного. Бумагу, смоченную каменноугольным бензином, накладывали на оригинал, получали перевод подписи, которую затем доводили чернилами.
Для такого рода подделок не обязательно было даже иметь оригинал подписи. Рукопись человека, чью подпись хотели подделать, фотографировали, затем увеличивали, вырезали буквы, после чего без труда составляли не только подпись, но и целый документ от имени данного человека.
В гектографическом и бензинном способах требовался все же некоторый навык, а главное — твердость руки.
Чтобы облегчить себе работу, мошенники обратились к фотографии! С негатива делали перевод на гладко полированную металлическую пластинку. Чтобы буквы немного выдавались над поверхностью, пластинку слегка травили, затем накладывали на нее лист бумаги и проходились по нему тяжелым катком. На бумаге оставались углубления, чрезвычайно удобные для «заполнения» чернилами.