— Патруль, — наконец ответил я. Обойдусь без лишних глаз за спиной.
— Высокая смертность, — снова предупредил клерк.
— Патруль, — упорно возразил я, напрягая связки, чтобы голос прозвучал как можно громче и увереннее, отчего в горле кольнуло что-то похожее на давно позабытую боль.
Я обустроился на новом месте в казармах и через несколько дней узнал, что все остальные тоже с успехом выбрались. Донельзя мрачные Велок и Шелок попали в патруль, как и я. Шелок, не затыкаясь, ругался на чём Тьма стоит, что упустил все стОящие должности, пока ползал по катакомбам. Велок молчал, но было видно, что ему тоже есть что сказать о заключительном испытании «для избранных», ведь он собирался в разведку, где тоже больше не было свободных мест — вообще. Как выяснилось, он и был первым, кто догадался соотнести выпускников и предупредивших их преподавателей. Меня он раскусил потому, что имя Матильды я назвал последним. Но он не догадался обыскать искателя или просто не заметил неприметной цепочки и отправился искать выход самостоятельно, без ключа, заплутал и выбрался из катакомб только третьим. Шелок, который в конечном счёте тоже догадался про Матильду и Разари, не забыл обыскать искателя и выбрался из катакомб вторым. Четвёртой выбралась Маюя, которая не поспела за проводником, провалилась в дыру в одном из коридоров, но умудрилась найти путь обратно и выбралась из катакомб в лесу через один из туннелей. По результатам диплома она попала в лабораторию к Матильде. Гноя же просто выпустили, когда все остальные оказались снаружи. Он полностью провалился, но получил место среди искателей за свой талант незаметно тащить через лес охапку даже отчаянно вырывающихся немёртвых.
— Как мы вообще должны были догадаться, что следует написать на этом клочке бумаги? — в который уже раз восклицал Шелок, не обращаясь ни к кому определённому. — «Это же очевидно», — передразнил он кого-то из преподавателей, и я подозревал, что это был Аквитар, если Шелок последовал моему примеру и, выбравшись, направился именно к тому, кто советовал ему отказаться от прохождения испытания. — Свет их сожги, если бы я наперёд знал, что все хорошие места разберут, пока я буду ползать по канализации, клянусь Тьмой, я тут же отказался бы от этого счастья. Настурция была права: это шоу для неудачников, ведь кто мы теперь, как не они самые?
Велок согласно прогудел, мрачно натачивая свои кинжалы и всем своим видом показывая, что готов нашпиговать ими всех и каждого, кто только придумал эти испытания.
— А ты? — неожиданно Шелок ткнул пальцем в меня. — Ты что скажешь? Ты же выбрался первым, не так ли?
Я осторожно кивнул, мгновенно понимая, куда он клонит. Велок, которому мой статус победителя до сих пор, очевидно, не приходил в голову из-за осознания собственного поражения и потому, что я оказался в одном с ним корыте патруля, настороженно замер.
— Ты ведь должен был получить что-то особенное за победу, — безапелляционно заявил Шелок, и вместе с Велоком они выжидающе уставились на меня.
Не найдясь с ответом, я просто пожал плечами. Строго говоря, я всё ещё ничего не получил, потому что не знал, что это и нуждаюсь ли я в этом. Предупреждение Матильды никак не шло из головы, и я не знал, с кем могу это обсудить. Отчего-то говорить с ректором о действиях Матильды я не хотел.
— Ты был в Академии? — продолжал допытываться Шелок. Я кивнул, был. — И ничего? — Он обескураженно округлил глаза. Я развёл руки в стороны: ничего. — Что б их всех на костёр, да мы точно неудачники, народ, самые что ни есть настоящие. Это ж надо так подставиться. Ты знаешь Кхорги? Того самого, который едва мог попасть клинком по манекену и который чуть не завалил выпускной экзамен? Карвиус лично просил Настурцию, чтобы тот не вылетел из Академии перед самым выпуском: ему, видите ли, жалко было потраченных на Кхорги времени и сил Академии, да и пушечного мяса на границе не хватает. Так вот, я нас поздравляю: этот увалень — наш командир. Потому что даже он успел занять сравнительно хорошую должность, пока мы вытирали собой тину в катакомбах!