ный прорыв, разбудивший несколько десятков могил, и нужно было немедленно добраться до них первыми, пока епископы не сожгли всех новых немёртвых. Или пока они сами не сошли с ума и не превратились в ораву нежити, с одинаковым рвением нападавшую как на поселения дышащих, так и на наши. Но мне было плевать на них. Плевать на всех, кому не повезло проснуться в могиле, кто утратил свой функционал и не годился ни для чего, кроме как для бытовых нужд или исследований в лаборатории. Я дрался не на жизнь, а насмерть с рыцарями Света не за них, а за себя, ведомый острым чувством близости своей цели: узнать, кто я и почему стал немёртвым; узнать, чью именно глотку я должен перерезать точно так же, как перерезали мою собственную. С поля боя тянулись длинные вереницы: искатели тащили обратно искалеченных немёртвых и рыцарей, которых не прекращали изучать в лабораториях. Их тела, наполненные Светом, не годились для запчастей в руках хирургов-реставраторов и не слушались немёртвых тел, словно отравляли их. Но алхимики не теряли надежды докопаться в своих исследованиях до сути защиты, ведь если её взломать, мы могли получить доступ к неограниченному ресурсу свежих тел, которые сами шли к нам на смерть. Но с победой наша работа была ещё не закончена: нужно было проверить поселение и добраться до кладбища, чтобы успеть вывезти всех и оттуда. Даже если находившихся там немёртвых не получится социализировать, то как раз они и станут отличными запчастями для других. Карвиус получит новый позвоночник, который, возможно, продержится дольше предыдущих, а Велоку могут найти пригодную челюсть, и его невнятное бормотание превратится в полноценную речь. В последнее время Матильда развлекалась и тем, что пришивала дополнительные пары рук немёртвым. Подобная честь была предложена и мне, но я отказался. Меня вполне устраивало моё нынешнее тело, которое довольно-таки неплохо функционировало и не спешило гнить и разлагаться, несмотря на перегрузки в бою, которым я его регулярно подвергал. Были, конечно, типичные проблемы с горлом, требующим ухода и еженедельной реставрации, но на фоне всех остальных я был буквально счастливчиком, поэтому не желал лицезреть у себя на теле новые швы, которые тоже потребовали бы ухода. Кроме того, чужие конечности никогда бы не слушались меня идеально и были бы бесполезны в бою. — Капитан, разведка сообщает, что в домах ещё остались дышащие. Возможна засада, — доложил один из моих подчинённых, молодой лейтенант Холкс, которого мне подкинули неделю назад. Кажется, парню не повезло налететь на дикого кабана, который разодрал ему грудь и горло недалеко от границ немёртвых. Он рано попал искателям в руки, отчего, как и я, сохранил неплохой функционал тела, успешно прошёл обучение в Академии и сразу после выпуска попал в гвардию, что давало мне понять: он не проходил испытаний. Не получил приглашения или испугался предупреждений. Впрочем, я склонялся к первому варианту, поскольку с моей точки зрения мозгов у него не было от слова совсем, что изрядно меня раздражало, и он был первым кандидатом на роль моего живого щита. Он передал мне карту поселения с отмеченными на ней позициями дышащих. Я кивнул, принимая её, и развернул перед собой, внимательно изучая. — Приготовления закончены? — вместе с этим спросил я. — Из уцелевших гвардейцев сформированы три отряда. К каждому прикреплено по разведчику для безопасности. Также в наличии четыре катапульты, которые почти не пострадали, — отрапортовал он. Я нахмурился, размышляя. Отметки о дышащих были хаотично разбросаны по разным постройкам. «Это не рыцари Света, — понял я. — И не засада». Как бы сильно я их ни ненавидел, но знал, что рыцари идиотами не были. Если бы они поджидали нас внутри, то сконцентрировали бы все силы в определённом месте, позволяющем повернуть бой в их пользу. Будь условия другие, я бы мог предположить, что они рассредоточились, готовясь напасть на нас со всех сторон. Но не в этом случае. Я снова осмотрел карту. Не было никакого смысла и никакой логики в том, где находились эти дышащие. Скорее всего, это просто несколько идиотов, отказавшихся покидать свои дома. — Один отряд оставляем в поддержке за поселением, вот здесь. — Я ткнул в карту, указывая, где именно хотел видеть отряд, отвечающий за защиту тех, кто отправится в поселение. С этого места хорошо просматривалось как само поселение, так и все прилегающие территории, так что там могла получиться хорошая опорная позиция, которую я потом передам другому подразделению, отвечающему за защиту границ. — Туда же отправятся катапульты. Поставьте их на нашу «мягкую подушку», чтобы легко и быстро развернуть в любом направлении. Если на горизонте появятся рыцари — немедленно открыть по ним огонь. Вся разведка остаётся там же и открывает глаза в сторону горизонта, в поселении они мне не нужны. — Но если засада… — попытался возражать Холкс, но я остановил его горящим кроваво-красным взглядом, отчего он тут же поспешил убраться от меня в сторону. — Нет там засады. Озвучьте мой приказ и выступаем, — распорядился я и отвернулся от него, сдерживаясь, чтобы не прибить прямо сейчас. Командование сквозь пальцы смотрело на косвенное убийство подчинённых в пылу боя, но вряд ли оно будет довольно, если я сверну чью-то шею просто так. Через десять минут, закончив собственные приготовления и сменив комплект оружия, поскольку предыдущий нуждался в чистке и заточке, я вышел впереди двух отрядов и бегло оглядел их состав. Холкса в их числе не было. Боится. Правильно боится. Разведчики бесстрастно следили за моими действиями. Я знал, что они не рады, что я удалил их из отрядов, но мне были не нужны прямо за спиной глаза и уши, которые мне не подчинялись. Разведка была другим подразделением, и его члены могли игнорировать мой прямой приказ, если это нарушало их основные задачи. Однако я мог просто не брать их с собой. Ослушаться приказа остаться в поддержке они не могли, потому что именно поддержка была их прямой обязанностью. Оседлав своего коня, я махнул рукой, и мы двинулись вперед быстрой рысью, поднимая клубы снега. Один отряд я отдал под управление Паскаля — лучшего своего лейтенанта на нынешний момент, второй взялся возглавить сам. Поселение было небольшим, всего три улочки, связанные между собой небольшими переулками. Собор находился в самом центре поселения и представлял для меня наименьший интерес. Кроме того, приказом было запрещено входить на его территорию без предварительных исследований, поскольку святая земля не всегда однозначно реагировала на приближение немёртвых. Однако именно за ним и было то самое кладбище, ради которого мы пришли. Отдав приказ рассредоточиться и обыскать все дома, я занялся тем же самым, намереваясь непременно обойти каждый дом — так или иначе. Не уйду, пока сам не осмотрю, и пусть трактуют это как хотят. Клещами не вытащат отсюда. Жилища дышащих радикально отличались от наших: мебель в неразумном избытке, расписные сосуды, предназначение которых заключалось только в том, чтобы стоять на своём месте, множество одежды, часто слишком тонкой и непрактичной, которую они легкомысленно сменяли, едва там появлялся малейший дефект, никак не вредивший её функционалу. Подумав, я решил, что нужно было ещё распорядиться собрать все тряпки, которые здесь были, но махнул рукой. Пусть искатели сами этим занимаются. Может быть, они обнаружат здесь что-то ещё пригодное для использования, а не только одежду. Я понятия не имел, в каких ресурсах нуждаются все занятые подразделения немёртвых. Возможно, кто-то остро нуждался для своей работы в диване, который стоял здесь в гостиной, и заполнил ради него тысячу бланков в отделе обеспечения. А возможно — нет. В четвёртом доме, который я посетил, обнаружился седовласый старик, смеривший меня мрачным взглядом. Он сидел в странном кресле, к которому зачем-то были приделаны два огромных колеса и два поменьше. «Возможно, не может передвигаться сам», — подумал я, вспомнив тележки искателей, на которых они привозили немёртвых. Мы оба знали, чем закончится эта встреча, поэтому я был несколько благодарен старику, когда он даже не дёрнулся, увидев поднятый меч. У меня не было времени бегать за ним. Зато теперь я понял, что за дышащие остались в поселении — это были старики. Из своих исследований я знал, что время не щадило дышащих, изменяя тела. Для нас чем-то подобным был некроз, пагубно влияющий на тело и ограничивающий наш срок существования. Но мы умели с ним бороться тем или иным способом. Кто-то высыхал до костей, практически разваливаясь на части, но продолжал бороться за каждое сухожилие, как ректор Карвиус, например. Дышащие же бороться со временем не умели. И когда накапливали его слишком много, дряхлели, слабели и умирали. Мне было интересно: бросили ли этих стариков в спешке свои же, посчитав обузой, или они предпочли остаться здесь сами? Покинув этот дом, я двинулся в следующий, в следующий и в следующий, пока наконец не наткнулся в одиннадцатом доме на то, что так хотел найти. На стене, покрытой белым полотном, в позолоченной раме висел портрет мужчины, в который я смотрелся почти как в зеркало. Почти, потому что кожа моя давно была иного цвета, глаза утратили блеск, волосы не были тщательно расчёсаны и уложены по плечам, и я совершенно точно никогда бы не надел на себя форму рыцаря Ордена Света. Здесь же на стене