Труп шестой
Беглецы сбежали, а разведчики доблестно полегли, как я и рассчитывал, но в трибунал на меня всё равно кто-то накатал. Может быть, они успели передать птицей записку, в которой обозначали какие-то подробности. Может быть, из числа моих людей были недовольные успешным бегством дышащих, но мне дали всего день передышки, прежде чем вызвали на ковёр. Впрочем, этого дня мне хватило, чтобы спрятать свернутый трубой холст под наружный козырёк окна моего кабинета. Обдуваемый всеми ветрами портрет быстро лишится запаха дышащих, потом стоит кинуть его на недельку в какой-нибудь пыльный угол, и он обрастёт уже нашим запахом. Святой клинок рыцаря Ордена Света я сразу забросил в самый пыльный угол в своей личной оружейной. Не беда, если оружие гвардейца пахнет дышащими, лишь бы к нему не прикасались голыми руками. — У вас есть объяснения? — скучающим голосом осведомился председатель Военного Комиссариата, который также выполнял роль трибунала по делам своих подопечных. Они знали, что я их не боялся. В целом, я мог сказать, что вообще никогда не боялся Комиссариата, но я попадал сюда так часто, что об этом догадались и они. — А что на этот раз? — уточнил я, игнорируя регламент, предписывающий мне только отвечать и не задавать вопросов. Это тоже было уже обычным для нас с трибуналом делом. «Чувствую, скоро мне будут здесь кресло предлагать», — мимолётно подумал я. — Подразделение разведки составило на вас докладную за нецелесообразное использование их сил. — Председатель поднял вверх бумагу, которая, видимо, была той самой докладной. — Я составил рапорт ещё вчера, — ответил я, зная, что они наверняка уже вдоль и поперёк его изучили, но будут проверять, не допущу ли я ошибку и не обнаружится ли разница между письменными и устными показаниями. — Они могут считать, что использование сил было не по прямому назначению, но точно не нецелесообразным. В сложившихся чрезвычайных условиях было только два варианта: отступить, теряя всё достигнутое за пять дней и позволяя врагу снова укрепиться на занятых нами позициях, или же следовать плану, который включал в себя использование отвлекающего манёвра, для которого силы разведки подходили как нельзя кстати. — Вы приказывали находящимся под вашим управлением силам разведки вступать в прямое противостояние с силами рыцарей? — спросила секретарь трибунала. — Никак нет, — я покачал головой. — Это было бы, соглашусь, нецелесообразно. Разведка прекрасна в своём прямом применении, но для прямого противостояния они не годятся. — Так в чём же была их задача? — продолжила спрашивать секретарь. — Суть их задания заключалась в том, чтобы создать видимость угрозы. Они должны были преследовать группу дышащих, покидавших территорию боевых действий, не приближаясь к ним. — Зачем это было сделано? — не отступала она. — Чтобы вынудить рыцарей разделиться: два из семи отрядов отправились на защиту беглецов, остальные продолжили своё наступление в направлении моих основных сил. Кроме того, разведке были выданы кони разряда торнадо-семнадцать, способные развивать скорость выше коней дышащих, чтобы обеспечить им надёжное отступление после выполнения задачи. — Я не стал уточнять, что торнадо к тому времени прошли через все бои в течение пяти дней, и их суставы были уже порядком стёрты. Да, они всё ещё развивали хорошую скорость, но при маневрировании с ними нужно было быть предельно осторожным. Те, кто давно были в седле, знали нюансы и тонкости, хорошо чувствовали под собой любые модели и в любом состоянии и управляли ими, не задумываясь. Но это гвардейцы. Разведчики из другого теста. Конечно, они не справились, уходя от погони. Впрочем, если это выяснится, то я переведу стрелки на отдел обеспечения, которые схалтурили и не привели новых коней в оговоренные сроки. Я не стал строчить на них персональную докладную, но в рапорте ситуацию отразил подробно. — Почему вы отпустили дышащих из поселения? — поправляя свои очки, спросила Настурция, знакомая мне ещё с Академии, где преподавала защиту. Она редко заседала в трибунале из-за своей занятости в Академии, но на рассмотрение моих дел с некоторых пор приходила исправно. — Вы пощадили их? — Мне было плевать на них. Мне была нужна приманка, чья дальнейшая судьба меня не интересовала, — честно ответил я. — Если бы они подвернулись мне чуть позже, когда отпала необходимость заставить рыцарей разделиться, я бы перерезал их, — и это была абсолютная правда. — Но я не вижу смысла гоняться за горсткой обычных жителей, когда у меня перед носом толпа рыцарей Ордена Света. Если я не прав, то скажите мне об этом, указав по пунктам, в чём именно и на основании каких разделов устава, и я откорректирую свою стратегию на будущее. Члены трибунала переглянулись. Как ни посмотри, всё, что я сделал, было предельно логично и буква по букве военного ремесла. — Вы можете идти, Комиссариат удовлетворён вашим комментарием, ответ подразделению разведки мы дадим самостоятельно. — Наконец поднялся со своего места председатель. — Поздравляем с очередным успешным выполнением задания, тем более что условия были суровые. — Он ударил пару раз в ладоши, что с его стороны было высшей степенью похвалы. Я бесстрастно поклонился и покинул зал. Сразу за дверью подошел Паскаль и присоединился ко мне, подстраиваясь под шаг. — Как всё прошло? — тихо спросил он. Так же тихо, как обычно говорил я сам. — Как всегда, — ответил я, приветственно кивая идущим навстречу знакомым капитанам. — Мы молодцы. — А отдел обеспечения? — спросил он, и я понял, о чём он. — Пусть живут. В рапорте всё есть, но докладную я не стал писать. Комиссариат сам задаст им вопрос, если посчитает нужным. Однако к Хинчу я загляну. — Я поморщился. — Он изрядно подставил нас с этой поставкой. Надо напомнить ему, что если я что-то запрашиваю, то это не просто так от праздной жизни. Зайди к нему и скажи, чтобы ждал меня. Пусть готовится оправдываться, и я ему весь кабинет разнесу, если меня не устроит его объяснение. Паскаль кивнул и удалился. Он был моей лучшей правой рукой, на какую я только мог рассчитывать, но задержится он рядом недолго. Да, он метил на моё место, но я был не против, поскольку не собирался засиживаться в капитанах слишком долго, собираясь подняться до майора. Что-то назревало, и я это чувствовал. Неизвестного рода прорывы, когда просыпались те, кто по всем правилам уже не должен был, случались всё чаще то на том клад