ть, шыдели вы в это время или штояли, как отношытельно вас рашполагалша нападаюшый, но… уше нет. Шлишком много рештаврашый, — вынес он вердикт, и я кивнул, принимая ответ. Действительно, поздно спохватился, сам виноват. Впрочем, теперь я точно знал, что нападающий был сзади. Гвардейцы не нападают сзади и крадучись, они бьют в лицо, как разящая стрела. Во всяком случае, так было до того, как среди них не появился я. Я-то бил как мне вздумается: и в лицо, и в затылок, и между ног, атакуя и контратакуя. Защитники бьют и со спины, но эти скорее полоснули бы мечом прямо по хребту или спустили бы на меня стаю своих волков. Да и их экипировка не позволяет бесшумно приблизиться. Разведка? Скорее перерезали бы сухожилия на руках и ногах, если бы смогли, а потом допрашивали бы, пока бы я не сдох. Так кто это мог быть? Всё-таки дышащий? Кто-то из своих? Кулаки непроизвольно сжались. Найду. Найду и убью. Добравшись до Академии, я размашистым шагом гвардейца переступил порог и, погружённый в свои мысли, нечаянно сбил с ног Матильду, которая крутилась у входа. Девочка упала на пол, прижимая к себе облезшего зайца и впечалась в меня горящим от ярости взглядом. Но я уже давно ничего подобного не боялся: насмотрелся и у рыцарей Ордена Света, с боевым кличем бросающихся на меня, и у представителей Комиссариата, пытавшихся запугать меня. — Извиняйте, — легко хмыкнул я, подхватывая её за шкирку и ставя на ноги, чем, кажется, разозлил её ещё больше. — Отвык от детей в гвардии. Проводите к ректору? Глаза Матильды опасно сузились, а зубы, виднеющиеся в разорванной щеке, громко скрипнули от того, как сильно она их сжала, но всё же она кивнула, приглашая следовать за ней. Студенты сновали по своим делам, бросая в мою сторону нечитаемые взгляды, или даже останавливались посмотреть на гвардейца, который так неожиданно появился здесь и сбил с ног декана некромантии, а потом поднял на ноги без малейшего признака уважения. Я был уверен, что сегодня все разговоры будут только об этом. Когда мы остановились у дверей ректора, мне на секунду показалось, что я оказался в прошлом, потому что, как и в прошлый раз, Матильда снова тихо произнесла: «Откажись». И занесла руку перед дверью, чтобы открыть её, но я перехватил Матильду за запястье и довольно грубо развернул к себе. — Я не буду от чего-либо отказываться или на что-либо соглашаться, руководствуясь вашим советом до тех пор, пока вы не объясните мне причин, — жёстко предупредил я, потому что эта игра в загадки больше не вызывала недоумение, а только раздражала. — Или вы говорите всё, как есть, или молчите и не лезете под ноги. Глаза, и без того горевшие огнём, разгорелись ещё сильнее, но быстро потухли, потому что я даже не вздрогнул. — Всё верно, — согласился я. — Пугать вы будете кого-нибудь из своих студентов или подчинённых, а я, — я широко усмехнулся, — другого поля ягода. Она хотела что-то сказать, но уткнувшись нечитаемым взглядом в мою усмешку, закрыла рот, так и не произнеся ни звука, и нахмурилась. Я отодвинул её в сторону и сам толкнул дверь в кабинет ректора, собираясь войти. — Всё равно откажись, — громко произнесла она мне в спину, так что её услышали и я, и ректор Карвиус. Я хмыкнул и закрыл за собой дверь. — Добрый день, ректор, — поприветствовал я. — Матильда не отступает, как я посмотрю. — В голосе Карвиуса явно звучала насмешка. — Присаживайтесь, капитан, и вам доброго дня. Я покладисто опустился в кресло, лениво развалившись в нём, и озвучил вопрос, который волновал меня в первую очередь: — Мне казалось, что даже спустя время за мной останется выбор. Или что-то изменилось? — Изменилось, — едва заметно кивнул ректор. — Рад, что мы сразу перейдём к делу. Матильда, — он указал на дверь, — как видите, желает, чтобы вы отказались. Однако на основании отчёта о наблюдении за вами в течение пяти лет ваша кандидатура пришлась по вкусу Проклятому Королю, и он уже не согласен на отказ. — За мной следили? — нахмурился я. Перед глазами сразу пронеслись все встречи с Лили, эпизод с портретом, клинок рыцаря Ордена Света, спрятанный в углу оружейной, и та женщина, которая, возможно, улизнула из поселения, если прислушалась ко мне. Насколько хорошо за мной следили? Было ли это в отчётах? Я почувствовал, как перед глазами поднимается алая пелена, и постарался взять себя в руки. Меня бы казнили сразу, если бы это стало известно. Быть не может, что кто-то знает. — Разумеется, — кивнул Карвиус. — Как и за всеми кандидатами, пожелавшими время на размышления. До тех пор, пока вы в Академии, вы всегда под присмотром преподавателей, а покинув её, тоже получаете личного наблюдателя. Мы ведь должны знать, как будет развиваться ваша личность и… кхм, кому мы должны будем доверить наше будущее. Я нахмурился ещё сильнее и спросил почти на грани слышимости: — И кто это был? Ректор кашляющее заклацал зубами, и я догадался, что так звучал смех в его исполнении. — Вы же не ждёте, что я отвечу? — спросил он. — Это не имеет значения. Я скривился: я забыл, где я и с кем говорю, глупо было спрашивать. Это не гвардия, где всё было предельно ясно и понятно, здесь плелись интриги совсем иного толка. Если бы Высший Магистрат был в армии Тьмы, то именно среди них я бы искал того, кто перерезал мне горло. Потому что это было в их духе. Ладно, сам разберусь, кто там за мной бегает как собачка и строчит рапорты куда не следует. Найду и приласкаю клинком рыцаря меж рёбер. — И что теперь? — напрямую спросил я, понимая, что так просто меня теперь отсюда не отпустят, иначе бы на стол майора не лёг приказ, подписанный Проклятым Королём. — Теперь вы будете исключены из действующего состава гвардии, — ответил ректор. — Но останетесь в запасе. — То есть я смогу вернуться? — уточнил я. — Возможно, — пожал плечами ректор. — Это уже будет зависеть не от меня, а от того, как всё пройдёт. — Что пройдёт? — не отступал я, желая знать, какого Света происходит и почему меня вырывают из гвардии, где я чувствовал себя на своём месте. — А это вам уже расскажут на аудиенции у Проклятого Короля. — Ректор покачал головой, снова отказываясь отвечать на мои вопросы, и протянул мне приглашение. Взгляд сразу упал на моё имя и стоящую под ним печать: «Совершенно секретно». Я выругался. Выбора мне действительно не оставили. Знать бы ещё наперёд, что было в тех отчётах про меня. На обратном пути я заскочил к Паскалю, которого решил рекомендовать на своё место. Упаси Тьма, если майор проигнорирует это моё решение и поставит кого-нибудь вроде Холка. Паскаля в кабинете не обнаружилось, но я знал, что он скоро вернётся: в это время по внутреннему распорядку не было ни тренировки, ни ревизии, и все мои подчинённые знали, что я могу вот так заявиться, а они должны быть на месте. В комнате был только один стул, стоявший за рабочим столом, поэтому именно на него я и опустился. По столу были разбросаны бумаги с набросками стратегии в разных условиях и анализом проведённых мною сражений, попытки найти альтернативные варианты тактики в том или ином случае, и в голову забралась мысль, что следил за мной именно Паскаль, но я отогнал её. Дело было даже не в том, что я самую малость симпатизировал ему. Просто знал: не он. Здесь была крыса хитрее, которая ползала за мной ещё с патруля. А Паскаль выпустился из Академии только три года назад. Конечно, можно было предположить, что наблюдателей было несколько, но ректор упомянул только одного личного наблюдателя, и я не сомневался, что он сказал так, как оно и было. Значит один. Профессионал, а не вчерашний выпускник. Возможно, врождённый талант к слежке, как у меня к боевым искусствам? Я вспомнил патруль, встречи с Лили и как всё радовался, до чего же хорошо складывается, что никто не замечает следов наших встреч. Идиот. Как можно было так расслабиться, когда под боком у меня бродил Велок, собирающийся в разведку и не боящийся вдыхать запахи? Или это был Шелок — тот, кто следил за мной? Но у Шелока среди защитников было работы по горло, как и у меня — в гвардии. А где был Велок всё это время — я не знал. Его перевели в разведку, где он и пропал, больше я с ним не сталкивался. Но расписание дежурств в патруле я ставил таким образом, чтобы меня всегда сменял Шелок, а не Велок. Тогда следы Лили, затоптанные мною, ещё затаптывал и Шелок, который в разведку не стремился, полной грудью не дышал и не мог учуять её запаха. Возможно ли, что Велок, которого сменял я сам, не уезжал, задерживался и следил за тем, что происходило у реки? Но как тогда он следил за мной, пока он сам был на дежурстве, а я — в городе? Нет, не сходится, никак не сходится. Но с Шелоком всё же стоит поговорить: уточнить пару моментов. Если мне дадут на это время. Размышляя, я автоматически и бездумно перекладывал бумаги на столе Паскаля с места на место. И происходило это до тех пор, пока на столе не блеснуло что-то. Я поднял взгляд, выплывая из своих размышлений. Цепочка. Потянув за неё, я вытащил из-под бумаг золотой медальон. Простой, круглый, обычный медальон, каких у дышащих было много. Но не у немёртвых. При доставке с тела немёртвого искатели снимали все личные вещи, чтобы они не мешали формироваться новой личности, не свели с ума и не вызвали острый приступ неконтролируемого гнева, после которого был хороший такой шанс превратиться в безмозглую нежить. Получить их обратно у искателей после выпуска из Академии тоже было невозможно: я пытался узнать через Гноя, кто я и откуда. Бесполез