ы будем доверить наше будущее. Я нахмурился ещё сильнее и спросил почти на грани слышимости: — И кто это был? Ректор кашляющее заклацал зубами, и я догадался, что так звучал смех в его исполнении. — Вы же не ждёте, что я отвечу? — спросил он. — Это не имеет значения. Я скривился: я забыл, где я и с кем говорю, глупо было спрашивать. Это не гвардия, где всё было предельно ясно и понятно, здесь плелись интриги совсем иного толка. Если бы Высший Магистрат был в армии Тьмы, то именно среди них я бы искал того, кто перерезал мне горло. Потому что это было в их духе. Ладно, сам разберусь, кто там за мной бегает как собачка и строчит рапорты куда не следует. Найду и приласкаю клинком рыцаря меж рёбер. — И что теперь? — напрямую спросил я, понимая, что так просто меня теперь отсюда не отпустят, иначе бы на стол майора не лёг приказ, подписанный Проклятым Королём. — Теперь вы будете исключены из действующего состава гвардии, — ответил ректор. — Но останетесь в запасе. — То есть я смогу вернуться? — уточнил я. — Возможно, — пожал плечами ректор. — Это уже будет зависеть не от меня, а от того, как всё пройдёт. — Что пройдёт? — не отступал я, желая знать, какого Света происходит и почему меня вырывают из гвардии, где я чувствовал себя на своём месте. — А это вам уже расскажут на аудиенции у Проклятого Короля. — Ректор покачал головой, снова отказываясь отвечать на мои вопросы, и протянул мне приглашение. Взгляд сразу упал на моё имя и стоящую под ним печать: «Совершенно секретно». Я выругался. Выбора мне действительно не оставили. Знать бы ещё наперёд, что было в тех отчётах про меня. На обратном пути я заскочил к Паскалю, которого решил рекомендовать на своё место. Упаси Тьма, если майор проигнорирует это моё решение и поставит кого-нибудь вроде Холка. Паскаля в кабинете не обнаружилось, но я знал, что он скоро вернётся: в это время по внутреннему распорядку не было ни тренировки, ни ревизии, и все мои подчинённые знали, что я могу вот так заявиться, а они должны быть на месте. В комнате был только один стул, стоявший за рабочим столом, поэтому именно на него я и опустился. По столу были разбросаны бумаги с набросками стратегии в разных условиях и анализом проведённых мною сражений, попытки найти альтернативные варианты тактики в том или ином случае, и в голову забралась мысль, что следил за мной именно Паскаль, но я отогнал её. Дело было даже не в том, что я самую малость симпатизировал ему. Просто знал: не он. Здесь была крыса хитрее, которая ползала за мной ещё с патруля. А Паскаль выпустился из Академии только три года назад. Конечно, можно было предположить, что наблюдателей было несколько, но ректор упомянул только одного личного наблюдателя, и я не сомневался, что он сказал так, как оно и было. Значит один. Профессионал, а не вчерашний выпускник. Возможно, врождённый талант к слежке, как у меня к боевым искусствам? Я вспомнил патруль, встречи с Лили и как всё радовался, до чего же хорошо складывается, что никто не замечает следов наших встреч. Идиот. Как можно было так расслабиться, когда под боком у меня бродил Велок, собирающийся в разведку и не боящийся вдыхать запахи? Или это был Шелок — тот, кто следил за мной? Но у Шелока среди защитников было работы по горло, как и у меня — в гвардии. А где был Велок всё это время — я не знал. Его перевели в разведку, где он и пропал, больше я с ним не сталкивался. Но расписание дежурств в патруле я ставил таким образом, чтобы меня всегда сменял Шелок, а не Велок. Тогда следы Лили, затоптанные мною, ещё затаптывал и Шелок, который в разведку не стремился, полной грудью не дышал и не мог учуять её запаха. Возможно ли, что Велок, которого сменял я сам, не уезжал, задерживался и следил за тем, что происходило у реки? Но как тогда он следил за мной, пока он сам был на дежурстве, а я — в городе? Нет, не сходится, никак не сходится. Но с Шелоком всё же стоит поговорить: уточнить пару моментов. Если мне дадут на это время. Размышляя, я автоматически и бездумно перекладывал бумаги на столе Паскаля с места на место. И происходило это до тех пор, пока на столе не блеснуло что-то. Я поднял взгляд, выплывая из своих размышлений. Цепочка. Потянув за неё, я вытащил из-под бумаг золотой медальон. Простой, круглый, обычный медальон, каких у дышащих было много. Но не у немёртвых. При доставке с тела немёртвого искатели снимали все личные вещи, чтобы они не мешали формироваться новой личности, не свели с ума и не вызвали острый приступ неконтролируемого гнева, после которого был хороший такой шанс превратиться в безмозглую нежить. Получить их обратно у искателей после выпуска из Академии тоже было невозможно: я пытался узнать через Гноя, кто я и откуда. Бесполезно. Искатели не вели переписи, кого и откуда они принесли, не собирали и не хранили снятых с проснувшихся немёртвых вещей. Нахмурившись, я раскрыл медальон. На одной его половинке с миниатюрного портрета на меня смотрела улыбающаяся девушка с нежной розовой кожей, большими карими глазами и каштановыми кудрями, разложенными по плечам. На второй был юноша в морской форме, в котором я без тени сомнения узнал Паскаля. Дверь скрипнула и отворилась, и я вскинул взгляд, натыкаясь на чужой — тяжёлый, испуганный и напряжённый взгляд Паскаля. Очевидно, видеть медальон мне не полагалось. — Заходи, — пригласил я, словно это был не его кабинет, а мой. — Если будешь долго стоять в дверях, кто-нибудь снаружи подумает, что ты тут призрака увидел, и тоже подойдёт посмотреть. А я бы обошёлся без свидетелей. Паскаль осторожно вошёл и плотно закрыл за собой дверь. По его взгляду я видел, что он прикидывает, сколько шансов у него убить меня здесь и сейчас. Пока он медленно двигался ко мне, его руки быстро пробежали по рукоятям кинжалов, проверяя их все. И я усмехнулся, подумав о том, что Паскаль, пожалуй, тоже обошелся бы без свидетелей, только в другом смысле. Я кинул ему в руки медальон, заставив тем самым остановиться и отвлечься от кинжалов. Всё равно мы не могли убить друг друга, а лишних дырок в теле и рыцари нам наделать могут. — За окном, — я кивнул в ту сторону, где оно было в его комнате, — есть карниз внизу, за которым удобно прятать то, что не предназначено для чужих глаз. Ветер снаружи быстро лишает запахов любые вещи, поэтому есть хорошая вероятность, что даже разведка не учует при обыске, — серьезно сказал я уже без улыбки на губах, потому что снова думал о портрете и о том, как много известно Королю про меня. Быть может, мой перевод — это всего лишь завуалированное приглашение на собственную казнь? Но зачем? Боятся, что не возьмут в бою? Возможно. Паскаль стоял напротив меня и молчал, глядя, как я подпираю рукой подбородок, снова погружаясь в задумчивость. — Почему вы мне помогаете? — тихо спросил он наконец. — Я тебе не помогаю, — ответил я, сам до конца не зная, как объяснить свои действия. — Скорее, мне просто наплевать, какие ещё цели ты преследуешь помимо тех, что ставлю перед тобой я. До тех пор, пока всё в рамках устава и регламента хотя бы номинально, можешь сюда тысячу таких медальонов натащить. — Вы же видели, что внутри. — Он не спрашивал. — Видел, — кивнул я. — Ну и что? — спросил я, глядя на Паскаля в упор. Видел бы он мой собственный портрет, не задавался бы такими глупыми вопросами. В отличие от меня, он был обычным человеком, моряком, а не рыцарем Света, чьё тело было освещено епископами и вообще не годилось как сосуд для нового немёртвого. — Разве вы не хотите знать, как именно я его получил? — В каждой черте Паскаля сквозило напряжение, и я видел в глубине его глаз тихий отблеск, который готовился разгореться ярким пламенем. — Не хочу, — безразлично ответил я, и Паскаль отступил от меня на шаг, поскольку явно ждал от меня другого ответа. — Мне плевать. Но другим это может быть очень даже интересно, поэтому носи на шее, не снимая, или воспользуйся окном, идиот. В моём кабинете прекрасный карниз, тебе сгодится. Кстати, поздравляю с повышением. — Я добрался до цели своего визита и поднялся с места. — Вас подняли в звании или меня переводят? — спросил Паскаль, и я невесело усмехнулся. — Нет, это меня переводят, Свет бы их всех побрал, — прошептал я, отойдя к окну. Серое северное зимнее небо и одинокие птицы в вышине. — Выбора мне не дают, только сохраняют здесь за мной место в запасе, так что ещё встретимся, но это не точно. Я потребовал у майора право самостоятельно рекомендовать кого-то на своё место и получил согласие, но всегда есть бюрократическая машина, которая вертится, как ей вздумается, — нахмурился я. — Я не смогу проследить за тем, что здесь будет происходить в моё отсутствие, но если я вернусь — ты мне всё расскажешь. И избавься от Холкса при первой же возможности. Вряд ли мне дадут убрать его из-под твоего начала, но он утянет тебя на дно, если будет и дальше крутиться среди твоих лейтенантов. — Как убрать? — уточнил Паскаль, и я раздражённо передёрнул плечами. — Как хочешь: пиши на него докладные, упоминай в рапортах все допущенные им ошибки, брось в рыцаря, наконец, прикрывая свою шкуру. Но избавься. И впредь избавляйся от каждого, кто будет ослаблять твою команду. Пусть идут куда угодно, хоть в мясорубку, хоть в убойный отдел, хоть в инженеры на катапульты, в защитники или в разведку, но не в гвардию, да ещё и в офицерский состав, тем более под твоё начало. И готовься сразу, что первое время будет тяжело: по старой памяти от тебя будут ждать того,