ет глотки нам всем, если мы его потеряем. Свет забери, ума не приложу, зачем он ему понадобился? Тьма, это даже не лучший образец своего выпуска. Неплохой, но не лучший. Те, кому удалось сохранить память после смерти, адаптируются гораздо лучше и естественнее. И мы... только нам едва удалось получить положительные результаты с другими образцами, как этот снова отбросил нас назад. Словно только начали. Прошёл месяц полного и безоговорочного ада, когда меня развязали и выпустили из лаборатории донельзя злым и жаждущим крови, но нужно было притворяться паинькой, чтобы выйти на волю. Помимо миллиона физиологических тестов меня заставили пройти и миллион психологических, чтобы я доказал, что остался мыслящим существом. Мыслящим я остался, вот только моих мыслей они не должны были знать, потому что я неделю за неделей представлял себе, как косточку за косточкой, монотонно, медленно разбираю каждого из некромантов, как тонко и почти нежно нарезаю оставленную после некроза плоть святым клинком рыцаря, как вырываю все их внутренности и запихиваю им же в глотку. А в груди моей билось вновь запущенное сердце. «Возрождение», чтоб им пусто было. Там Проклятый Король не желает «возродиться» лично? Желательно, точно так же, как это пришлось делать мне. Матильда ходила такая же злая, как и я сам, потому что им пришлось срочно перерабатывать весь эксперимент под меня. Кровь из меня было решено не выкачивать, её оставили и дополнили недостающий уровень жидкости новым составом зелий, разработанных индивидуально под меня. Дышащим после этого я не стал, но цвет моей кожи обновился, превратившись из мертвенно-серого в какое-то подобие бледно-розового. Используя последние передовые некро-технологии, удалось улучшить в том числе и состояние моих связок, так что я мог уже не только шептать, но и негромко разговаривать вполне без напряжения. Тонкий рваный шрам на горле, который никогда не зарастёт, перешили и проклеили искусственной кожей, чтобы полностью избежать протечку жидкостей. Теперь он был почти незаметен и отдалённо напоминал собой обычный шрам дышащего. Мои спутанные за годы жизни немёртвым волосы, свалявшиеся почти в колтун, аккуратно распутали, расчесали и разгладили горячими щипцами, так что когда я посмотрелся в зеркало впервые после всех процедур, то едва не вздрогнул. Если до этого я был просто похож на портрет, то теперь… теперь мне можно было выдать одежды рыцаря и писать с меня ещё один точно такой же портрет. Если до этого у меня и оставались какие-то сомнения относительно моей связи с портретом, то теперь их не осталось вовсе. Я действительно был рыцарем Света. И мне стало смертельно интересно, что показали исследования моей крови. Что именно у некромантов пошло не так? — Изящнее поклон, изящнее, — требовал Маэстро, репетитор по социализации проекта «Возрождение», пытавшийся нас обучить, как следует вести себя в рядах дышащих, чтобы ничем не отличаться от них. — Приветствие с придыханием. Вот так. — Он глубоко вздохнул, припадая к руке манекена. — Мадам, вы сегодня та-а-ак восхитительны, — поприветствовал он его, демонстрируя нам, как это делается правильно. Я не помнил свою жизнь дышащего, но был уверен, что он делает это чересчур эмоционально. Во всяком случае, Лили никогда так не делала, и я сильно сомневался, что когда-либо в прошлом приветствовал кого-то таким образом, но послушно повторил за репетитором, кляня Свет на чём Тьма стоит. Ко всему происходящему я старался относиться как к тренировке в гарнизоне, с простотой военного выполняя задачи шаг в шаг. — Она будет восхитительна, только если я перережу ей горло, — криво ухмыльнулся блондин, стоящий рядом со мной, и я скосил на него взгляд. Эрнест. Выпустился из академии на два года раньше меня. Тоже не прислушался к предупреждению Матильды и три года проработал у неё в лаборатории на должности младшего ассистента, так и не продвинувшись по службе и не интересуясь хирургией. Потом любопытство всё же победило, и он вернулся к ректору за своей «наградой». Впоследствии он стал первым удачным экспериментом, первым выжившим после того, как его вены наполнили алым алхимическим раствором и заново запустили процесс сердцебиения и дыхания. Все предыдущие «победители» испытаний не выдержали процесса, и теперь мне было понятно то упорство, с которым Матильда отговаривала своих студентов. Проект был государственной важности и под личным контролем исполнения Короля, но был крайне сложным с точки зрения высшей некромантии, и годились для него далеко не все. Поэтому из выпускников выбирались те, кто по физическим и психологическим данным могли подойти, но, чтобы не пускать их всех под нож, им предлагалось пройти полосу препятствий. Победителя ждала возможная смерть, поэтому преподавателям было разрешено ненавязчиво отговаривать выпускников от участия. Отговорить всех сразу ни разу не получилось: с разным количеством участников испытания проводились из года в год. Рассматривая тех, кто оказался со мной в сверхсекретном и сверхэлитном отряде «Возрождение», я удивлялся, каким боком до испытаний допустили Велока или того же Гноя, повреждение тел которых было настолько значительным, что это нельзя было качественно скрыть. Особенно это касалось Велока. Что они собирались делать с его отсутствующей челюстью, я не представлял. Кроме подходящей физиологии от кандидатов требовался и подходящий склад ума. Нужно было уметь собирать информацию по крупицам, быстро анализировать, делать верные выводы и принимать правильные решения в нестандартных ситуациях и неизвестной обстановке. Раньше я не видел смысла в сути испытания, которое прошёл, теперь же мне было всё предельно ясно. Как было ясно и то, почему Матильда так настаивала на том, чтобы я отказался. Она хотела Шелока, не меня. Наличие памяти о том, кем он был раньше, делало его гораздо более живым и подходящим на роль дышащего. В целом я был с ней согласен. До встречи с Лили и того портрета, что я нашёл в деревне, я мало годился для этой роли. Впрочем, может быть, она права, и я всё ещё не подхожу. — Хорошо. Закончим на сегодня с приветствиями. Я хочу проверить, как вы усвоили практический материал прошлых занятий. Танец! — Маэстро хлопнул в ладоши, и заиграла музыка, исполняемая немёртвыми музыкантами, чьи мозги были перепрошиты Матильдой так, что больше они ни на что не годились. Я покорно подошёл к Млеке, которая сегодня была моей партнёршей, и склонился в положенном поклоне. Она заученно опустилась в книксен и выпрямилась, принимая мою руку. — Как думаешь, сколько ещё продлится обучение? — спросила она, повторяя вместе со мной заученные движения. Маэстро утверждал, что дышащим танец доставлял удовольствие, я же мало понимал, зачем столько бесполезно прыгать по залу, меняя позу за позой, и находил занятие скорее скучным, но следовал указаниям репетитора и переставлял ноги в такт музыке. Впрочем, получалось у меня, кажется, неплохо. Во всяком случае, Маэстро был доволен тем, как я двигался. — Не знаю. — Я едва заметно пожал плечами. — Матильда проводит последние эксперименты. Полагаю, нас выпустят, когда она будет уверена, что мы способны самостоятельно прожить за пределами нашей территории без поддержки некромантов хотя бы в течение месяца и не развалиться под солнцем. — Скорее бы уже, — вздохнула она. Кажется, она была рада снова научиться дышать и охотно вздыхала при любой возможности. Я такой потребности не испытывал и дышал по-прежнему с осторожностью и только при необходимости. Несмотря на то, что некромантам удалось снова запустить наше сердце и цвет кожи стал розовым, нам по-прежнему не требовалось насыщение кислородом, который продолжал скорее вредить, нежели помогать. Да, его разрушающее действие было сведено до минимума зельем, спешащим по венам и артериям, но я не считал его панацеей, тем более что состав внутри меня отличался от того, которым были накачены другие. В этой группе я был самым «молодым», присоединившись к проекту меньше года назад по прямому распоряжению Короля, и обучение ещё не успело мне надоесть. Хотя Маэстро частенько раздражал, я постарался спрятать это как можно глубже внутри себя. Нельзя было выдать свою злость, нельзя было дать понять окружающим, насколько я в ярости из-за того, через что мне пришлось пройти. Кроме того, когда подземелья лабораторий остались позади, я в некотором смысле был рад, что попал в проект. Много лет назад Лили спрашивала меня, могу ли я уйти за ней в её мир, и вот теперь я мог. Я старался думать о Лили, а не о том, что вытворяли со мной некроманты, Маэстро и Проклятый Король все вместе взятые и по отдельности. Не изменяя своему стремлению быстро прорваться вперёд, я залпом читал книги о мире дышащих, их привычках, обычаях, законах, изучал их психологию и эмоциональность, как если бы готовился к встрече с самым опасным врагом и должен был проработать ряд стратегий на будущее. Я старательно примерял на себя их шкуру, ответственно вползал в неё и осваивался. Я пришёл последним, но уже был в числе лучших, чем изрядно бесил Матильду, которая была уверена в моей психологической непригодности. У меня была цель, своя цель, отличная от цели проекта, на который мне было плевать больше, чем на что-либо ещё в этом мире. Потребовалось ещё полгода, прежде чем я дождался первого своего выхода в приличное общество — кодовое назва