ж, им предлагалось пройти полосу препятствий. Победителя ждала возможная смерть, поэтому преподавателям было разрешено ненавязчиво отговаривать выпускников от участия. Отговорить всех сразу ни разу не получилось: с разным количеством участников испытания проводились из года в год. Рассматривая тех, кто оказался со мной в сверхсекретном и сверхэлитном отряде «Возрождение», я удивлялся, каким боком до испытаний допустили Велока или того же Гноя, повреждение тел которых было настолько значительным, что это нельзя было качественно скрыть. Особенно это касалось Велока. Что они собирались делать с его отсутствующей челюстью, я не представлял. Кроме подходящей физиологии от кандидатов требовался и подходящий склад ума. Нужно было уметь собирать информацию по крупицам, быстро анализировать, делать верные выводы и принимать правильные решения в нестандартных ситуациях и неизвестной обстановке. Раньше я не видел смысла в сути испытания, которое прошёл, теперь же мне было всё предельно ясно. Как было ясно и то, почему Матильда так настаивала на том, чтобы я отказался. Она хотела Шелока, не меня. Наличие памяти о том, кем он был раньше, делало его гораздо более живым и подходящим на роль дышащего. В целом я был с ней согласен. До встречи с Лили и того портрета, что я нашёл в деревне, я мало годился для этой роли. Впрочем, может быть, она права, и я всё ещё не подхожу. — Хорошо. Закончим на сегодня с приветствиями. Я хочу проверить, как вы усвоили практический материал прошлых занятий. Танец! — Маэстро хлопнул в ладоши, и заиграла музыка, исполняемая немёртвыми музыкантами, чьи мозги были перепрошиты Матильдой так, что больше они ни на что не годились. Я покорно подошёл к Млеке, которая сегодня была моей партнёршей, и склонился в положенном поклоне. Она заученно опустилась в книксен и выпрямилась, принимая мою руку. — Как думаешь, сколько ещё продлится обучение? — спросила она, повторяя вместе со мной заученные движения. Маэстро утверждал, что дышащим танец доставлял удовольствие, я же мало понимал, зачем столько бесполезно прыгать по залу, меняя позу за позой, и находил занятие скорее скучным, но следовал указаниям репетитора и переставлял ноги в такт музыке. Впрочем, получалось у меня, кажется, неплохо. Во всяком случае, Маэстро был доволен тем, как я двигался. — Не знаю. — Я едва заметно пожал плечами. — Матильда проводит последние эксперименты. Полагаю, нас выпустят, когда она будет уверена, что мы способны самостоятельно прожить за пределами нашей территории без поддержки некромантов хотя бы в течение месяца и не развалиться под солнцем. — Скорее бы уже, — вздохнула она. Кажется, она была рада снова научиться дышать и охотно вздыхала при любой возможности. Я такой потребности не испытывал и дышал по-прежнему с осторожностью и только при необходимости. Несмотря на то, что некромантам удалось снова запустить наше сердце и цвет кожи стал розовым, нам по-прежнему не требовалось насыщение кислородом, который продолжал скорее вредить, нежели помогать. Да, его разрушающее действие было сведено до минимума зельем, спешащим по венам и артериям, но я не считал его панацеей, тем более что состав внутри меня отличался от того, которым были накачены другие. В этой группе я был самым «молодым», присоединившись к проекту меньше года назад по прямому распоряжению Короля, и обучение ещё не успело мне надоесть. Хотя Маэстро частенько раздражал, я постарался спрятать это как можно глубже внутри себя. Нельзя было выдать свою злость, нельзя было дать понять окружающим, насколько я в ярости из-за того, через что мне пришлось пройти. Кроме того, когда подземелья лабораторий остались позади, я в некотором смысле был рад, что попал в проект. Много лет назад Лили спрашивала меня, могу ли я уйти за ней в её мир, и вот теперь я мог. Я старался думать о Лили, а не о том, что вытворяли со мной некроманты, Маэстро и Проклятый Король все вместе взятые и по отдельности. Не изменяя своему стремлению быстро прорваться вперёд, я залпом читал книги о мире дышащих, их привычках, обычаях, законах, изучал их психологию и эмоциональность, как если бы готовился к встрече с самым опасным врагом и должен был проработать ряд стратегий на будущее. Я старательно примерял на себя их шкуру, ответственно вползал в неё и осваивался. Я пришёл последним, но уже был в числе лучших, чем изрядно бесил Матильду, которая была уверена в моей психологической непригодности. У меня была цель, своя цель, отличная от цели проекта, на который мне было плевать больше, чем на что-либо ещё в этом мире. Потребовалось ещё полгода, прежде чем я дождался первого своего выхода в приличное общество — кодовое название мира дышащих в проекте. Матильде так и не удалось решить проблему с живыми лошадьми для нас. Они словно чуяли рядом немёртвых, даже таких искажённых, как мы, и приходили в неописуемый ужас при одном нашем приближении. Поэтому она создала конную модель Спутник-один для нас по той же самой технологии, по которой сделала нас. Модель не отличалась высокой скоростью и выносливостью, но внешне прекрасно имитировала настоящего живого коня. А потом Матильда пропала. Надолго. И вернулась за неделю до назначенной даты, когда мы должны были покинуть Чертоги и в атмосфере строжайшей тайны посетить приличное общество. Когда в наш тренировочный зал зашла девочка в розовом платье с аккуратно уложенными блестящими локонами и пушистой рыжей кошкой на руках, расслабленно мурлычущей, я сначала не узнал её. На щеке девочки, там, где совсем недавно была отвратительная рваная рана, из которой торчали остатки её зубов, красовался аккуратный пластырь с нарисованными цветами. Ловко выполнив книксен, словно она ежедневно тренировалась здесь с нами, Матильда громко объявила, что тоже едет. — Мадам Матильда! — попытался вмешаться Маэстро, но она строго, совершенно не по-детски, посмотрела на него так, что сразу стало понятно: этот разговор случался у них и раньше. Я усмехнулся, удобно расположившись в одном из кресел и предвкушая шоу. Я не сомневался, что Матильда настоит на своём. В соседние кресла сели Млека и Эрнест, которые тоже участвовали в сегодняшней вылазке вместе со мной. Эрнест сел с такой же усмешкой, что и у меня, Млека поставила локти на колени, сцепила руки в замок и опустила на них голову, задумчиво наблюдая за перепалкой. Прозрачные голубые глаза девушки остановились, утратив живую подвижность, а с лица слетели все эмоции, и она больше не походила на дышащую. Обычная немёртвая, только другого цвета. — Это не обсуждается! — топнув ногой, Матильда оборвала все возражения Маэстро. — Среди них нет ни одного квалифицированного некроманта. Я уже говорила, что это огромная проблема, говорила и не раз, вы помните? Но вы же с Королём из года в год не позволяете мне забрать к себе никого из них в специальное обучение. А если с телами что-то пойдёт не так? На какие данные мне тогда полагаться? На невнятные объяснения неучей: «Ну, у меня отвалилась рука… И я не знаю почему…»? Нет уж, я еду. Сама проведу наблюдение в полевых, а не лабораторных условиях. — Но вы ведёте себя совершенно не как юная леди, — театрально всплеснул руками Маэстро, очевидно пребывая в ужасе, что будет вынужден допустить до полевых условий кого-то настолько неподготовленного. Маэстро так долго занимался имитацией выражения эмоций дышащих, что все эти жесты, все трюки словно впитались в его собственных характер. Вот только с моей точки зрения он делал всё чересчур. Хотя — если смотреть на Млеку — возможно, только так и можно было добиться настоящего сходства. Лучше быть чересчур дышащим, чем ощутимо немёртвым. — Дети бывают разными, — возразила Матильда не терпящим возражений тоном, и в глубине её глаз сверкнул гневный огонь. — Вот! — воскликнул Маэстро, указывая на неё размашистым жестом. — Вот, вы опять делаете. Один ваш блеск глаз — и вся операция на грани срыва. — Сейчас я не там, — Матильда поджала губы. — Там я сдержусь. Кроме того, там нет вас, а вы меня страшно раздражаете. И не забывайте, что это вы работаете под моим началом, а не наоборот. Они продолжали отчаянно спорить, а я нахмурился и подумал о том, что если они скоро не придут к какому-то решению, то вся вылазка окажется на грани срыва. На что я был совершенно не согласен: как и Млека когда-то, теперь уже я устал сидеть взаперти. Я скучал по возможности вскочить в седло и умчаться вдаль, навстречу судьбе. Кроме того, если сначала я находил перепалку Маэстро и Матильды забавной, то теперь она меня утомляла. Кажется, только Эрнест всё ещё наслаждался шоу: в чертах его лица появилось что-то жёсткое, ехидное, а в глубине глаз тихо разгоралось искрящееся пламя. — Но вам даже не на чем ехать, — взвыл Маэстро, выбрасывай свой последний козырь. — Для вас было бы необходимо подготовить экипаж. — Не надо экипаж, — вмешался я, поднимаясь. Какой, к Свету, экипаж? На одно его создание уйдёт ещё месяц драгоценного времени, а я хотел ехать сегодня и точка. Размашистым шагом, оставшимся при мне после гвардии, я подошёл к Матильде и бесцеремонно поднял её на руки, ослепительно улыбаясь при этом Маэстро. — Моя милая дочурка вполне может составить нам компанию и отправиться в путешествие вместе со своим отцом. Матильда повернулась ко мне с перекошенным от ярости лицом и попыталась было дёрнуться, но я только крепче прижал её к себе: нет, дорог