вого не способно убить другого немёртвого, вам ли этого не знать? Они просто не слишком удачно напарывались на клинок рыцарей. — А ты им в этом помог, — не отступала она, не отвлекаясь от Млеки, которая стремительно бледнела, быстро теряя всякое сходство с дышащими. — Как бы я мог? — иронично возразил я, наблюдая за происходящим. — Её надо возвращать. — Я кивнул в сторону Млеки, которая в эту минуту рушила все мои планы на конную прогулку. — Да, надо, — нехотя согласилась Матильда, престав хлопотать над ней и вытирая руки о мягкую шерсть кота, мурчащего рядом. Она подняла голову, раздражённо огляделась вокруг, и мне показалось, что она тоже не хочет возвращаться. На всякий случай я осторожно уточнил: — Хотите продолжить эксперимент? Она подняла на меня полный ярости взгляд. — Разумеется, да, — выплюнула она. — Я ждала этого дня годами. Надо было уже давно начинать вас гонять под солнцем, чтобы проследить процесс. Чтоб Маэстро Светом осветило с его занятиями и упорством, говорила же, что если не выдержит физиология, то к Свету не сдались мне ваши идеальные манеры. Я посмотрел на Эрнеста, который тоже выглядел не очень хорошо, хотя, конечно, намного лучше Млеки. — Его тоже надо возвращать, — заметил я, и Матильда первый раз на моей памяти согласилась со мной, напряжённо кивнув. — А вы себя как чувствуете? Она подняла голову и посмотрела на меня немигающим взглядом, в глубине которого полыхнуло яростное пламя. — Прекрасно. — Огонёк-то погасите, — посоветовал я. — Точно прекрасно? — А что, похоже, чтобы я падала с ног? — едко поинтересовалась она и словно в подтверждение встала на ноги. Я окинул её оценивающим взглядом. Да, она выглядела не в пример лучше Эрнеста или Млеки. Пока что у неё не было и намёка на солнечную болезнь: кожа не выглядела пересушенной, не утратила розового цвета, конечности не дрожали и никаких внешних признаков слабости. Я кивнул. — Хорошо. Тогда предлагаю отправить их обратно, а мы с вами ещё немного прокатимся. Заодно и поэкспериментируете. Она скривилась: — Вряд ли ты подойдешь для наблюдений, ты… — она запнулась. — Я знаю, что я другой образец, — спокойно ответил я, продолжая её мысль. Эрнест поднял на нас голову, окидывая подозрительным взглядом, словно эта информация была новой для него. Матильда поджала губы, будто я сболтнул лишнего, но мне было плевать, рано или поздно это всё равно стало бы известно. Маэстро пару раз во время уроков уже чуть было не проговорился, да и моё отличавшееся состояние тоже бы натолкнуло на верные выводы. — Зато вы — нет, не так ли? Вот и проверите сразу на двух разных моделях действие солнца. Губы Матильды сжались сильнее, а глаза сузились. Она быстро размышляла, прикидывая что-то в голове. — Хорошо, — наконец согласилась она, и я безмолвно возликовал, надеясь, что это никак не отразилось у меня на лице. Она повернулась к Эрнесту. — Вы с Млекой возвращаетесь назад и бегом — ты меня слышишь? — бегом спускаетесь в лаборатории. Пусть они полностью проверят ваше состояние, возьмут необходимые анализы. Я предполагаю, что консервант состава распадается со временем гораздо быстрее, чем мы планировали, и его нужно обновить, чтобы выпустить вас под солнце. Передашь им. И если с вами что-то случится в моё отсутствие, я там со всех шкуру спущу. — Оставив их, она вернулась ко мне. — Едем. — Подождите, сначала отправим их, — остановил я её. Вместе с Эрнестом помог Млеке вернуться в седло, всучил ей в руки мурлыкающего кота, игнорируя возражения Матильды, и забрал её накидку. — Кот совершенно лишнее в конных прогулках. Зато накидка пригодится. Млека с Эрнестом через десять минут будут в тени леса, а нам ещё кататься, — отрезал я, не слушая возражений, и Млека с Эрнестом уехали. Сложив зонтик, я привязал его к своему седлу, решив, что он тоже может оказаться нам нужнее. Я закутал Матильду в накидку, на всякий случай спрятав её с головой, затем усадил её в седло, забрался сам и обернул свободные концы накидки вокруг своей талии, завязав их. Теперь Матильда была не только укутана, но и привязана ко мне. — Какого Света? — попыталась возмутиться она. — Такого, что я рысью плестись не стану. Галопом пойдём, и мне не хочется, чтобы вы где-нибудь случайно вылетели из седла. Но на узел особо не полагайтесь и держитесь сами, — объяснил я и хлопнул ногами коня по бокам. Первые пять минут Матильда крыла меня на чём Свет стоит, а я только смеялся. А потом она замолчала. Я бросил на неё заинтересованный взгляд: от солнца сдохла или просто сознание потеряла? Впрочем, немёртвые не теряли сознания, и маленькие детские ручки продолжали крепко держаться, вцепившись в мой камзол и гриву коня. Так что или она смирилась, или поняла всю прелесть быстрой езды. Хотя, конечно, спутник не был и вполовину таким резвым, как торнадо. Но после долгих дней взаперти прогулка верхом даже не на скоростной модели казалась мне прекрасной во всех отношениях. Наплевав на первоначальный маршрут, я прокладывал новый таким образом, чтобы поблизости всегда были небольшие рощи, где можно было быстро скрыться от солнца. Я не столько беспокоился за Матильду, сколько за коня, которого сделали по тому же принципу. Будучи созданием некромантов, спутник тоже мог попасть под влияние солнечной болезни, а нам предстояло удалиться достаточно далеко и возвращаться пешком было бы накладно. Мне хотелось изменить маршрут ещё сильнее, завернув к реке, где мы встречались с Лили, но это было слишком близко к моему последнему месту сражения с рыцарями, и я до сих пор не знал, за кем осталась та территория. Не хотелось получить удар в спину от своих же. Проведя пару часов в седле, мы достигли контрольной точки, и я легко спрыгнул на землю, помогая спуститься Матильде. — Уф. — Она встала на ноги и призналась: — Наконец-то. Впрочем, это было не так плохо, как я думала. Хотя Маэстро прав: нам нужен экипаж. — Как вы себя чувствуете? — спросил я, уводя коня в тень и отвязывая зонтик от седла. Солнце всё ещё не мешало мне, но я не был уверен, что то же самое относится и к Матильде. Кроме того, она не привыкла ездить верхом так долго, её телу требовался некоторый отдых. Да и я сам хотел проверить свой износ. Матильда поспешила было забраться под зонтик как есть, но я остановил её. — Не так. — Я забрал накидку и постелил её под зонтом. — Теперь садитесь на неё. Здесь могут встречаться дышащие, лучше вести себя согласно их традициям. Вам нужны инструменты для записей? Она кивнула, и я снова вернулся к коню, пока она устраивалась под зонтом, как я показал. Специальной книги, как у Млеки, у меня не было, но имелись угольный карандаш и пара листов. Быстро набросав на одном из них какой-то рисунок, отдалённо напоминающий коня, я отдал всё Матильде. — А это ещё что? — указала она на моё художество, пока я отвязывал на всякий случай также и клинок с кинжалами. — Если придут дышащие, притворитесь, что на самом деле рисуете. Тогда они будут думать, что моя дочь просто калякает на записях отца, — ухмыльнулся я, растягиваясь рядом на земле и складывая оружие таким образом, чтобы мог быстро его выхватить. — Местные пятилетние дети не умеют вести записи. Матильда громко презрительно хмыкнула, показывая, что она думает о местных пятилетних детях, и я оставил её наедине со своими наблюдениями. «Тьма, как же хорошо, — думал я, устремив неподвижный взгляд в голубое небо. — Я уже думал, что никогда не выберусь». Матильда писала долго, а я следил за временем и обстановкой. Я не был так хорош, как разведчики, способные учуять присутствие дышащих на больших расстояниях, но вполне мог уловить с тридцати-пятидесяти шагов звук дыхания. А этого расстояния мне вполне хватит, чтобы оценить угрозу и предпринять какие-то действия. Через час Матильда закончила записи, смело выбралась из-под зонта и отправилась под солнце без накидки, чтобы оценить степень риска солнечной болезни. — Не стойте просто так, — громко сказал я, и она обернулась ко мне, ясно показывая, что не понимает, чего я от неё хочу. — Вас могут увидеть, ведите себя естественно. Там есть цветы. Собирайте их, только рвите осторожно, чтобы не повредить руки и чтобы стебельки были длинные. Я видел, куда она хочет послать меня с моими цветами, но всё же кивнула, принимая угрозу риска. Через пять минут она уже «увлеченно» бродила по поляне, методично срывая цветок за цветком. — Не так, — снова поправил я, сравнивая её действия с тем, как это делала Лили. — Выбирайте только те, которые вам нравятся. — Они все совершенно одинаковы в условиях данной задачи, — отмахнулась от меня Матильда. — Дышащие дети думают иначе, — возразил я. — Если не можете выбирать по внешнему виду, то выбирайте по цвету: только синие или только красные. — Откуда ты столько знаешь о дышащих детях? — спросила Матильда, швырнув уже образовавшийся букет себе под ноги. — Знаю, — после небольшой заминки ответил я. — И если бы вы читали соответствующую литературу, то тоже бы знали. Я поднялся с земли подошёл к ней и опустился на корточки, поднимая брошенные цветы. — Вот этот синий — это василёк, — указал я на растущий цветок и сорвал его. — Этот ярко-алый — мак. — Цветок присоединился к букету. — С ним надо быть осторожным, не то уснёшь за миг, — повторил я слова Лили. — Колокольчики — изогнутый стебель с россыпью небольших соцветий на нём — звенят каждое утро, зазывая фей на росу. — Что за бред ты сейчас несёшь, — почти прошипела Мати