бытием, что я опешил. Скорее, я ожидал бы чего-то подобного от гвардейцев, но не от Эрнеста, после выпуска сунувшего свой нос в лаборатории. Впрочем, я не знал его результатов экзаменов и не мог судить о способностях наверняка. Кто знает, не сложись всё иначе — мы могли бы встретиться с ним где-нибудь в армии. — Я не знаю, чем ты там запудрил Матильде мозги, пока катал её по лугам, отправив нас с Млекой обратно, но я обязательно это выясню, — прошипел он мне в лицо. — Обязательно выясню, а потом вырву тебе глотку. Я уже положил руки ему на запястья, чтобы вывернуть их и впечатать его лицом в холодный камень стен подземелий, а потом спросить его, какого Света случилось и что ему нужно от меня, но раздавшийся рядом голос заставил его отпрыгнуть от меня как ужаленного клинком Света. — Эрнест. — За его спиной стояла Матильда, обнимавшая того самого ужасного рыжего кота, с которого уже потихоньку начинала сваливаться и облезать шерсть, но тарахтеть, изображая мурлыканье, он не перестал. — Мне казалось, что мы поняли друг друга и ты уйдешь спокойно. — Матильда… — Казалось, Эрнест готов ползать перед ней, умоляя о чём-то, но сдержался. Его руки безвольно опустились и повисли вдоль тела. — Это хорошее место, Эрнест, — продолжила она. — Ты по-прежнему в проекте, просто на другой должности. Я не могу позволить нам потерять тебя. Он кивнул, поклонился и молча ушёл. — А что случилось-то? — спросил я, всё так же продолжая стоять у стены. — Мы потеряли Млеку, — ответила Матильда, поглаживая кота. — Пытались поменять формулу, но... новый состав был на биологической основе твоей крови. Сначала всё шло неплохо, однако в итоге это разрушило все сосуды раньше, чем мы успели вмешаться. Ужасная смерть, тело не выдержало перегрузок. Она кричала, как ты, привязанная к столу. Словно мы вас обоих резали святым оружием. — Она задумчиво почесала кота за ухом. — Но если ты выдержал, то она — нет. Не представляю, откуда такие последствия. Сейчас у нас ещё шестеро с тем же составом, негативных последствий пока нет, но мы за ними наблюдаем и будем готовы. Эрнест же… мы не успели запустить новый состав в его тело, поэтому он пока в порядке и не вызывает опасений. Эрнест давно в проекте, он первый удачный прототип. Если бы не его тело, справившееся с первыми негативными последствиями запуска сердца и натолкнувшее нас на верные выводы, то не было бы удачи и с тобой: ты бы умер, потому что мы делали всё неправильно. — Она нахмурилась. — Я попросила Проклятого Короля вывести Эрнеста из актива и заменить его роль в проекте. Теперь он в секретариате, чему не рад. — Почему просто не отпустить его? — спросил я, думая о том, что тоже не хотел бы в секретариат в его случае. — Я бы предпочёл вернуться в гвардию, когда необходимость во мне отпадёт. Но Матильда покачала головой, разрушая мои надежды. — Невозможно. Помимо всего прочего, запуск сердца и корректировка личности Маэстро вызывает излишнюю эмоциональность. — Она качнула головой в мою сторону. — Он наглядно продемонстрировал это только что. Быть может, позднее, когда состав выветрится, а его сердце вновь остановится, ему можно будет позволить уйти в лаборатории. Но не сейчас. — А… остановка сердца не может его убить? — на всякий случай уточнил я, после внезапно появившихся у меня опасений. Не был ли этот бьющийся комок мышц внутри просто часиками, которые отсчитывали время до моей новой смерти? — Нет, — снисходительно улыбнулась Матильда. — Это всего лишь физиологический механизм, мясной поршень. Того факта, что мы немёртвые, он не меняет. По нашим расчётам, после остановки должен наступить период некоторой заторможенности, которую мы условно называем «сонливость», а потом организм постепенно снова наберёт обороты, и всё вернётся на круги своя. — Расчётам? — переспросил я. — То есть это пока только на бумаге? — Мы экспериментировали на животных и некоторых немёртвых, запуская и останавливая сердце. — Матильда поджала губы, оскорбившись моим недоверием. Я кивнул: ну, хоть так. Однако, вопреки ожиданиям Матильды, спокойно уходить Эрнест не собирался. Или вернее, не собирался спокойно сидеть на новом месте. Вот уж не знаю, сердце ли виновато или уроки Маэстро, но Эрнест выбрал меня свой целью и упорно пытался достать. Началось всё с банального — с отчётов. Он постоянно отказывался принимать их, заставлял тысячу раз переписывать и с голодным взглядом всё время от меня чего-то ждал. Я уже был на последней точке кипения, красная пелена не исчезала перед глазами неделю, манекен в тренировочном зале был практически изрублен, а я был готов засунуть Эрнесту всю его макулатуру прямо в глотку, когда до меня дошло, чего он хочет. Он хочет, чтобы я сорвался. Чтобы я не просто засунул ему бумагу в рот, заставляя мерно пережёвывать, как корова траву, а чтобы я напал на него с оружием, и тогда уже он побежал бы писать свой отчёт и докладную на меня. Он хотел вывести меня из проекта. Разобравшись в чём дело, я расслабился, хотя красный блеск глаз никуда не пропал. Ну, хорошо же. Ты хочешь войны — ты её получишь. Я всё ещё был довольно плох в интригах и предпочитал им простой и ясный разговор на стали, но ради Эрнеста я, так и быть, научусь и этому ремеслу. Должен же я быть хоть немного ему благодарен за то, что успешный результат его эксперимента гарантировал успех и моего. Я не мог пойти по пути наименьшего сопротивления: просто написать на него докладную сам. Матильда бы не простила, что я копаю под него несмотря на то, что он вытворял, ведь он был её любимым первым прототипом. А я — всего лишь недавно выбившимся в фавориты вторым, и она сама до конца не знала, как ко мне относиться. Поэтому разбираться с Эрнестом мне предстояло один на один. Он сам должен был подставиться. А я только немного подтолкну. Я начал медленно и осторожно прививать Эрнесту мысль, что ему нужно раздобыть тот самый отчёт, который должен был составить шпионивший за мной разведчик, пока я был в армии, прочитать его вдоль и поперёк, а потом непременно швырнуть мне в лицо с тысячей обвинений. Всё было бы неплохо, если бы этот идиот не сунул нос ещё и в мои личные вещи, где разыскал портрет — тот самый. В итоге отчёт и портрет попали на стол Матильды, и содержание отчёта я узнал именно от неё. Кабинет Матильды в Чертогах мало чем отличался от кабинета в Академии, только животных тут было меньше, и часть из них вообще представляла собой голые скелеты. На одной из стен был и мой портрет, развёрнутый и прибитый прямо так. Именно его я увидел первым, возвращаясь с тренировки и переступая порог кабинета Матильды, куда меня вызвали. Я увидел его и застыл, не зная, как повернётся разговор. Очевидно, я чувствовал себя так же, как и Паскаль, когда застал меня у себя в кабинете с медальоном в руках. Рука непроизвольно стиснула рукоять святого меча. Матильда никак не отреагировала на моё появление. Не повернулась, не произнесла ни слова. Она гладила рыжего кота, сидя на диване, и подтолкнула мой отчёт, только когда я плотно закрыл за собой дверь... и тихо незаметно запер. Я сел рядом с ней на диване, прислонив меч поближе, чтобы в любой момент удобно вытащить его из ножен, и начал перебирать бумаги, жадно вчитываясь в написанное. Матильда так же жадно смотрела на мой портрет, не моргая и не отрывая взгляда. Моим наблюдателем действительно оказался Велок, для которого слежка за мной была возможностью выслужиться и попасть в подразделение, в которое он хотел. Из опасной информации в отчёте значились только наши с Лили встречи, да и то — бегло, без подробностей. Просто сообщение о том, что неизвестный объект караулит меня по другую сторону реки и содержание нескольких разговоров. Разведка поставила меня на учёт, Военный комиссариат написал рапорт Проклятому Королю, но ликвидировать меня за предательство не получилось: Король приказал не вмешиваться и просто наблюдать дальше. Информации о том, что я забрал портрет и разговаривал с кем-то в поселении, не было, как не было и нашего последнего разговора с Паскалем. Плохо работаешь, Велок, очень плохо, я бы шкуру спустил за такую «слежку», будь ты у меня под началом. На портрет же Эрнест наткнулся сам, случайно. Решил проверить до кучи и мою комнату, пока я был на тренировке. Я мысленно отвесил себе пинка: первое время я таскал портрет за собой и туда тоже, примотав его к ножнам, как будто это часть военной экипировки, а потом расслабился и, когда мне понадобилось почистить ножны, снял и не вернул на место. Идиот. Как есть, идиот. — Ты помнил её? — спросила Матильда, всё так же не глядя на меня, и я понял, что она спрашивает о Лили и наших встречах. Догадалась. — Нет, — ответил я, не видя смысла скрывать. — Просто странная девочка, слишком похожая на меня и вызывающая странную тоску, которой я не знал названия. Я много раз порывался убить её, говорил себе, что просто вытяну из неё всё, что мне нужно знать, и убью. — Но не убил, — сказал Матильда. — Не убил, — подтвердил я. — А потом она просто больше не пришла. — Ты многое рассказал ей о нас, — заметила Матильда. — Не девочка, а просто находка для шпионажа. Вытянула из тебя всё, что ей было нужно, и растворилась. Как раз тогда, когда вышел приказ о её ликвидации. — Она была всего лишь ребёнком, — я покачал головой. Я много думал о том, о чём предупреждала Матильда, но был уверен в Лили как ни в ком другом. — Подозреваю, что она до сих пор никому не рассказала. — Странн