итомцы, до этого безжизненно болтавшиеся по стенам, подняли головы и, отталкиваясь от стены, посыпались на меня со всех сторон с жутким шипением, разинув пасти и растопырив когти, намереваясь разорвать на части. «Вот вам и невинная маленькая девочка», — думал я, алым взглядом отслеживая их перемещения и точно нарубая в капусту по несколько тварей за один удар. Святой клинок бил безошибочно, а твари, познакомив свои внутренности с его сталью, корчились в судорогах и валились на пол, замирая. Наша с ними драка была настолько стремительной, что скоро не осталось ни одной немёртвой кошки, собаки или кролика. — Ещё пара домашних животных? — уточнил я, пиная у себя под ногами рыжего вечно мурчащего кота, который теперь наконец-то заткнулся. Матильда стояла, прислонившись спиной к стене и глядя на меня скорее внимательно, чем испуганно. Словно я был настолько удивительным и неожиданным результатом её эксперимента, что она сама не знала теперь, что со мной делать. — Мы пригрели на груди змею, — тихо прокомментировала она. — Я не просил меня пригревать, — покачал я головой. — Я уже говорил вам: скажи вы мне тогда сразу, что здесь творится, пусть и не прямо, но хоть намёком, я бы в тот же день отказался от награды в пользу Шелока. А сам бы преспокойно сидел себе в гвардии и бегал сначала за рыцарями Света, потом от них, а потом обратно. — Возможно, — согласилась она, а я не стал больше медлить. Заметая следы, я развесил животных по стенам примерно так, как они и висели. Снял со стены свой портрет и примотал его к ножнам. Тело пятилетней девочки, накачанное зельями и с запущенным сердцем, биение которого я остановил самостоятельно, замотал в плащ и положил на диван, размышляя, куда его спрятать. Это Матильда в Чертогах была как у себя дома, а я — скорее гость. Самым лучшим решением было отнести её в конюшню, а потом аккуратно вывезти. Через три дня Маэстро, пребывающий в панике из-за исчезновения Матильды и Эрнеста, снарядил меня в следующую вылазку. — Посетите вот эти места. — Он выдал мне карту. — Да поможет Тьма, они найдутся к вашему возвращению. Не представляю, что делать дальше. — Всё ещё без следов? — уточнил я. К кабинету Матильды я старательно не приближался всё это время. Как и не приближался к небольшой роще неподалёку от входа в конюшню, где закопал Матильду под деревом, предварительно перерезав ей на всякий случай все связки и сухожилия, чтобы не уползла, если опять проснётся. Портрет и клинок тоже спрятал рядом, забравшись на дерево и привязав их к одной из веток. По-хорошему, тело надо было сжечь, но я не был уверен, что сейчас вдоль и поперёк Чертоги не обыскивает разведка. Наверняка они должны были обнаружить, что все питомцы Матильды изрезаны, и это могло привести ко мне, но я делал вид, что ничего не знаю, и старался вести себя как обычно. В эту вылазку приближаться к могиле было нельзя, но оставлять её просто так было опасно, и я то и дело погружался в раздумья, уткнувшись носом в книгу, как если бы читал. Решив рискнуть здоровьем, я начал потихоньку дышать, разбираясь в окружавших меня запахах, пытаясь обнаружить слежку. Вдыхать и выдыхать я старался очень медленно и маленькими порциями: так, чтобы сам мог едва слышать шелестение воздуха. В результате по окружавшим меня запахам я быстро научился отличать, как пахнет Маэстро, каждый секретарь и каждый некромант, с которым мне приходилось иметь дело. Оставалось три запаха, которым я не нашёл хозяев: какой-то дымный, как будто цветочный или травяной и сырой древесный. Сменяясь, словно неся невидимый дозор, они то приходили, то уходили, но неизменно ускользали от меня, сколько бы я ни пытался выследить и подловить их носителей. — Увы, — развёл руки в стороны Маэстро. — В секретариате говорят, что слышали, как Эрнест обещал отомстить Матильде. Он обмолвился однажды, что Матильда, Тьма праведная, вознамерилась извести всё его поколение, чтобы запустить следующее, где бы прототипом были уже вы. Я кивнул. — Я тоже слышал. Но не думаю, что Матильда всех бы перебила. — Ну, она могла, — со вздохом признался Маэстро и пробормотал тише: — Это вы думаете, что Эрнест — первое поколение. А на деле-то он уже четвёртый. Я внимательно посмотрел в глаза Маэстро. Древесный запах, который дежурил сегодня, придвинулся ближе, явно подслушивая. Казалось, протяни руку и поймаешь его носителя. Но это бы раскрыло меня самого. — Четвёртый? — переспросил я. — Ну да, — кивнул Маэстро, быстро оглядываясь. — Четвёртый. Первое поколение было настолько несовершенным, что Матильда просто всех сожгла в приступе ярости. Второе поколение лишилось рассудка, превратившись в нежить. А третье поколение так страдало от боли, бедняжки. Возможно, она просто отключила их от аппаратов сама. Давший начало четвёртому поколению Эрнест, который сделан по принципу второго с исправлением ошибок, в наследство от второго получил лёгкое расстройство рассудка. Я надеялся, что мы изжили его при помощи чётких установок на реакции и рефлексы, но нет, увы, нет. Он знал об этом и видел, что случилось с предыдущими версиями. Видимо, подумал, что раз появились предпосылки для нового поколения, более совершенного, то весь старый поток уничтожат вместе с ним… тем более что Млека погибла. Как бы он не сделал чего с Матильдой из-за этого. — Нигде в отчётах не читал про предыдущие поколения, — признался я. — Да и не прочитаете, — Маэстро вскинул брови. — Это же засекреченные материалы, Эрнест сам случайно узнал. И вам я тоже ничего не говорил. Я понимающе хмыкнул. — Не думаю, что кто-то в состоянии навредить Матильде. Немёртвые не могут убить немёртвых, — заметил я, зная, что древесный внимательно слушает, о чём мы говорим. — Не могут, — кивнул Маэстро и поднял палец вверх: — Но могут сжечь. После он покинул меня, а я задумался: не сожгла ли Матильда Эрнеста? — Может ли такое быть, что Эрнест сошёл с ума, она попыталась его сжечь, а он утянул её за собой? — спросил я как будто в воздух, а сам прекрасно зная, что древесный рядом. Он дёрнулся, приближаясь ещё ближе. Отпрянул и снова замер. Я стоял неподвижно, словно погружённый в свои мысли. Ещё минуту древесный постоял рядом, словно ожидая от меня каких-то действий, а потом резво уполз, и на смену ему никто не вернулся. Я нарочито медленно собирался, ожидая, что вот-вот появится древесный, цветочный или дымный, но никого не было. Спустился в конюшни в одиночестве, доехал до рощи, где была закопана Матильда. С виду всё выглядело так, как я и оставил. Никаких следов, что могилу ворошили. Искатели ориентировались на звуки и не могли отыскать того, кто уже не шевелился. Разведка, возможно, как и я, терялась в пёстром цветущем лесу, полном самых разнообразных запахов. «Прости, Матильда, — подумал я, проезжая мимо без остановки. — Если я ошибусь в своей дочери, то тоже раздеру себе щёку в память о тебе, чтобы навсегда запомнить: так – выглядят – люди».