После похорон я попрощался с Робертой. Она пыталась меня удержать, но я покачал головой. Возможно, если бы сердце не остановилось и не разорвалось, я бы мог остаться на какое-то время. Теперь это было невозможно. У меня всё ещё было задание Проклятого Короля, которое я не знал, должен ли выполнять, и письмо из Ордена «Пропал без вести». Мне очень хотелось понять, где именно я пропал без вести. В каком сражении? На каких границах? И, клянусь своей памятью о Лили, если это немёртвые виноваты в моей смерти, то я сотру их с лица земли, предоставив Ордену все карты на руки. Если бы я не пропал тогда, Лили бы не потеряла отца, не отправилась бы его искать и не бегала бы через ледяную речку на встречи с ним. Мне было уже всё равно, кто в этом виноват: дышащие, немёртвые. Любого найду и сотру в порошок. Не-на-ви-жу.
Алая поволока поползла по глазам, и я поспешил погасить её, пока никто не заметил. Достаточно и моего мертвенно-бледного цвета лица, чтобы обратить на меня излишнее внимание.
— Но ты ведь ещё вернёшься? — с надеждой спросила Роберта, и я снова покачал головой.
— Не знаю, — честно признался я. — Пока я ещё могу задержаться здесь, хочу найти того, кто меня… — я запнулся и поднял руку к шее. Точно, она ведь до сих пор не знает, что со мной случилось. Лили я тоже не стал этого рассказывать. — Меня убили со спины, перерезали горло. Это та причина, почему я проснулся, — объяснил я ей, и Роберта побледнела, сравнявшись цветом кожи со мной.
— Кто? — спросила она одними губами.
— Ещё не знаю, — ответил я и пообещал: — Но узнаю. В безмозглую нежить превращусь, но найду, догоню и сам глотку перегрызу. Не успокоюсь без этого. — Глаза сверкнули красным, но Роберту это явление уже не пугало. Ну, светятся у её сына глаза, да и пусть светятся. Мало ли у кого и что светиться может?
— А это не могли быть… — начала она и запнулась.
— Немёртвые? — закончил я с улыбкой за неё. — Я уже думал об этом. Некромантам не известны случаи, когда немёртвые просыпались бы от того, что их убили другие немёртвые. Но со мной постоянно что-то идёт не так, и я уже и сам не знаю, что думать. — Я коротко рассказал ей про эксперименты над телами рыцарей, о результатах этих экспериментов, о том, что немёртвых рыцарей не бывает, а также о том, как случайно уничтожил несколько своих товарищей тем, что скрыл свою природу. Зачем-то следом рассказал про Матильду и её историю, её предостережение о том, что мать не примет немёртвого ребёнка; как убил её и пообещал на могиле, что если столкнусь с тем же самым, то разорву и свои щёки.
— Не надо, — с самым серьёзным видом попросила Роберта, проведя руками по моему лицу. — У тебя отличные щёки, мне очень нравятся, сохрани их для меня как можно дольше.
Я тихо рассмеялся и положил свои руки поверх её, крепче прижимая к своему лицу. К глазам снова подступила красная пелена — та, другая, — но на этот раз мне удалось сдержать её. Хватит крови на моих щеках.
— Спасибо, — прошептал я с искренней благодарностью, позволив ей обнять себя на прощание и даже в мыслях боясь назвать её матерью. Роберта. Пусть будет Роберта. Так легче уходить.
Покинув дом Роберты поздно вечером, я накинул капюшон на голову, чтобы скрыть свою неестественную бледность, и направился в тот самый храм, где проходила поминальная служба Лили. Я уже не был уверен, что успею выполнить миссию, с которой меня сюда отправил Король, и решил продолжить заниматься своими делами, параллельно посматривая, смогу ли я сделать и основное. В конце концов, одной из поставленных передо мной задач было «втереться в доверие» к святым отцам. Вот я сейчас и вотрусь. Потребуется — вотрусь клинком под рёбра. Мои размышления царапнула мысль, что Лили, наверно, не хотела бы, чтобы я резал направо и налево дышащих в столице, но… Лили больше не было, а вопросы у меня остались.
Священник, который провожал Лили в последний путь, обнаружился там, где я и рассчитывал его найти: стоял перед алтарём на коленях, трясся и читал молитвы, словно силы Тьмы уже окружили его со всех сторон. Аккуратно ступая, я бесшумно приблизился к нему и присел на скамье в первом ряду, как послушный прихожанин, явившийся помолиться.
— Свет первозданный, спаси и сохрани нас, — судорожно шептал он, осеняя себя знамением Света, — детей твоих в мире Мрака и Тьмы озари сиянием своим, стирая тени наши, и прости нам, коли будем Тьмою соблазнены, разыщи нас в мороке обманном, не оставь нас без луча путеводного, проведения твоего…