Я чуть слышно хмыкнул, борясь с желанием посоветовать священнику просто носить с собой фонарь, если он так боится остаться в темноте. Но хмыкнул я, видимо, недостаточно тихо, потому что он застыл и замолчал, прекратив перебирать чётки. Сутулая спина замерла, не закончив последний поклон.
— Доброй ночи, святой отец, — поприветствовал я его, откидывая капюшон, раз уж он всё равно меня заметил.
Священник снова затрясся всем телом и медленно на четвереньках повернулся ко мне, дрожащими руками выставив перед собой символ веры, висевший на груди.
— Это храм Света, исчадие Тьмы! Побойся кары его, ты не можешь находиться здесь, — прошептал он, заикаясь и трясясь как лист на ветру, и принялся чертить рукой перед собой знаки Света. — Изыди, изыди.
— Сожалею, но я не религиозен. — Я покачал головой, показывая, что никуда изыдить не собираюсь. Во всяком случае, пока не узнаю всё что хочу. — По мне, что Тьма, что Свет — две стороны одной и той же медали.
Кажется, в Некросити тоже есть какой-то культ, но я понятия не имел, где он базируется и чем занимается. Как-то моя сфера деятельности никогда напрямую не пересекалась с деятельностью культа.
Опираясь на алтарь, священник кое-как поднялся на трясущихся ногах. Его колени дрожали так, что вся его фигура ходуном ходила, и я несколько обеспокоился его состоянием: если его хватит удар раньше, чем он ответит на мои вопросы, будет печально.
— Мы здесь одни? — уточнил я, чтобы знать, к чему готовиться в случае чего. Он затравленно и красноречиво огляделся вокруг. — Значит, одни. Вы ведь знаете кто я, не так ли? — спросил я, решив не трепать ему нервы попусту и сразу переходя к делу.
— Ты нежить проклятая, вот ты кто! — воскликнул он, переходя на фальцет. Маленькие глазки, округлившиеся от страха, бегали из стороны в сторону в поисках выхода. — Я сразу понял это, ещё днём понял, когда бедная мисс Лили здесь лежала в неподобающем виде. Это ведь ваших рук дело? — Начав меня обвинять, он, очевидно, почувствовал себя в своей тарелке, так что даже дрожать начал куда меньше.
Я прищурился. По губам поползла усмешка.
— В неподобающем виде? — почти прошипел я, поднимаясь с места. Священник икнул и снова сполз на пол. — И что же вы подразумеваете под неподобающим видом? — почти ласково уточнил я, хотя и так знал ответ. Священник заворожённо смотрел, как я медленно приближаюсь к нему. Он отчаянно пытался что-то сказать, но выходило только бульканье. Зато его дрожащая рука, которой он не совсем успешно указывал на свою голову, была довольно красноречива. — Цветы, да? Вас смутили цветы? — Я улыбался.
— Вы не можете ступить на святую землю! — в отчаянии воскликнул он, когда я приблизился к ступеням возвышения, на котором был установлен алтарь. Я всё же остановился, задумчиво посмотрев на них. Святая земля, да? Клинки рыцарей вполне можно было назвать святыми. Во всяком случае, материал, из которого они были сделаны, был вполне способен убить немёртвых. Но он причинял мне дискомфорт, только если касался голой кожи. В плотных кожаных перчатках я легко мог коснуться лезвия. А там, где рукоять была перемотана полосками кожи, вполне мог держать его и голыми руками. Если здесь на ступенях использован тот же материал… что ж, будем надеяться, что у моих сапог достаточно толстая подошва.
Священник уже почти успокоился и обрёл суровый вид, увидев мою задумчивость, даже готовился встать и обрушить на мою голову новую порцию проклятий, когда я поднял ногу и осторожно поставил её на первую ступень. Ничего. Ступень и ступень.
— Да нет, могу. — Хмыкнув, я медленно поднялся к алтарю и встал прямо напротив священника, у которого на глазах буквально рушились все догмы, которым учили его в Ордене. Он чуть ли не рыдал, глядя на меня снизу вверх. Даже за свой символ веры больше не цеплялся, видимо, понимая, что это не сработает против меня. Впрочем, я подозревал, что этот кругляк с вырубленными на нём знаками Света, скорее всего, тоже из того самого святого металла, что и мечи рыцарей, и будет неплохо не выпускать его из виду. Сам-то я пришёл сюда почти безоружным. Так, пара кинжалов на поясе.
— Ну и где ваша хвалёная кара? — абсолютно спокойно спросил я. — Где молния, луч света или что у вас там в арсенале? Где что угодно, что должно было поразить меня на месте и сжечь дотла? — Священник отчаянно помотал головой. Он не знал. Я понимающе кивнул. — Скажите, святой отец, у вас есть дети? Нет? Тогда вы не поймёте, почему цветы украшали её голову и почему это было важным. Хотя ответ прост: она их любила. Так почему бы мне не надеть на голову моей дочери корону из цветов в последний день, когда я её увижу?