— Плохой тут воздух, гнилостный, самое то для некроза, — ругалась Нарвим, которая тоже увязалась с атакующими. — Зима, а воняет так, что никаких запахов не разберёшь.
— Тогда не дыши, — посоветовал я, усмехаясь: я хорошо помнил, как она пыталась заставить меня пользоваться своим обонянием, а я наотрез отказывался. Насколько же плох местный воздух, если даже Нарвим обеспокоена развитием некроза? Не в её правилах было беспокоиться об этом. Она скривилась, тоже, видимо, вспомнив мои споры с ней, и поспешила вперёд — разведывать обстановку, полагаясь только на уши и глаза.
Увязался за мной и Маэстро. До сих пор он изучал дышащих, полагаясь только на сведения, которые приносила разведка: по отчётам, книгам, газетам и перепискам. Теперь же ему выпал шанс увидеть всё своими глазами и сравнить теорию с реальностью. Вся его живость движений и беспокойный мечущийся взгляд остались в прошлом, и теперь Маэстро не выглядел странным дышащим с неестественно бледным цветом лица. Теперь весь его образ застыл, заледенел, и только сверкавшие глаза выдавали, насколько он взволнован своей экспедицией.
Недалеко от меня шли Шелок и Паскаль и тихо, но ожесточённо спорили о чём-то.
— Так как они оба сохранили свои прежние воспоминания, они куда более эмоциональны, чем другие немёртвые, и не стесняются открыто выражать свою позицию, как бы к ним ни относились другие, — заметил Маэстро, поглядывавший в их сторону. — Эрнест тоже был таким: вспыльчивым и горячим, не похожим на своих товарищей. Однако по какой-то причине вы сумели обойти его в эмоциональном смысле, хотя и не сохранили памяти. Дело только в вашей дочери?
Я пожал плечами: это он, а не я был специалистом по части дышащих и эмоций, вот пусть сам и скажет. Сам себя я не считал разговорчивым или замкнутым, холодным или эмоциональным. Я просто был самим собой. Возможно, со стороны ему виднее, но — я снова посмотрел в сторону Шелока и Паскаля — я не сомневался, что до этих двоих мне далеко. Если не успокоятся через час, придётся вмешаться, чтобы на их крики к нам не сбежались все рыцари раньше времени. Не знаю, как им понравится драться с нами в болоте, но вот я совершенно точно не хотел прыгать по воде и грязи, уворачиваясь от чужих ударов.
До места мы добрались изрядно измотанными, даже несмотря на неутомимость немёртвых: кого-то угораздило упасть в воду или просто промочить ноги, у других от влажного воздуха обострился некроз. Пока реставраторы чинили повреждённых немёртвых, ко мне подошла Нарвим.
— Разведка выдвинется вперёд. Посмотрим, что там на подходах к лагерю.
Я кивнул.
— Будьте осторожны, они не должны обнаружить нас раньше времени. Лучше не рискуйте лишний раз.
— Мы переоденемся из новых мундиров в наши старые тряпки и, в случае чего, притворимся обычной нежитью, — пожала она плечами.
— Собираешься на верную смерть? Вас убьют, если примут за нежить.
— Нас в любом случае убьют, если обнаружат. Мы слишком слабы для атаки или защиты. Я привяжу к себе птицу с лентой на лапе. Если она прилетит — то отправляйте следующий отряд разведчиков через некоторое время.
Я кивнул, не уточняя, что предпочёл бы, чтобы их не обнаружили — это и так было понятно нам обоим.
По счастью, всё прошло гладко. Двух разведчиков Орден обнаружил, и они достоверно сыграли роль одиноких безмозглых трупов, движимых лишь жаждой убийства. Остальной отряд вернулся благополучно и со сведениями. Разложив карту на камне, мы начали планировать своё нападение. Теперь нас было меньше, поддержка была слабее, территория, на которой предстояло вести бой, не знакома, а противник полностью укомплектован и во всеоружии.
— У нас невыгодная позиция, — отметила Нарвим то, что было и так очевидно. Я согласно кивнул, уже не настолько уверенный в успехе, как был в Некросити.
— Крайне. Но выбора у нас нет. Сейчас мы в наиболее выгодном положении: у нас есть мутаген, а у них — нет защиты от него. Если будем медлить, то можем столкнуться с новым подарком от Ордена вроде этого. — Я кивнул в сторону бочек с порохом, которые мы привезли с собой. Я пока не был уверен, как именно собираюсь их использовать, но точно собирался задействовать.
— Почему мы не добавили к формуле мутагена что-нибудь смертельное? — спросил Шелок. — Ну, знаешь, что-нибудь, что сразу вывело бы из строя всех рыцарей?
Паскаль, сидевший рядом, мрачно посмотрел на своего нового командира: он знал, что я собираюсь заразить весь мир и, очевидно, не желал смерти своей семье даже после того, как они закопали его «заживо».
— Потому что нет такой цели, — спокойно ответил я. — Для этого мы можем воспользоваться и ядом, но мы при всём желании не смогли бы привезти сюда достаточно зарядов, чтобы отравить весь лагерь. Или мутаген, или яд. И вариант мутагена нравится мне куда больше, потому что я собираюсь опять заставить их бежать назад.