— Но это был твой выбор, — настаивал архиепископ, пятясь от меня. — Ты сам согласился, пусть и не знал всех подробностей. Как бы мы тебя подняли, если, как ты сам сказал, тебя должно было пробудить чувство мести? Мы не могли посвятить никого из вас во все подробности. Ваша смерть должна была быть неожиданной для вас самих. А потом, потом, когда ты встретил её, когда ты всё узнал, почему ты снова предал нас? Ведь ты должен был понять, какая именно у тебя была задача. Нет, Виктор, ты продался Тьме и предал Свет, ты сам выбрал свою судьбу, свой путь. Или это Епархия привела тебя за руку в армию Тьмы? Епархия подсказывала тебе, как вести бой? Епархия помогла пробраться в архив и принести тайну существования мутагена немёртвым? Нет, Виктор, это сделал всё ты сам. Что бы ни случилось с тобою здесь, как бы ни пришлось нам поступить, чтобы внедрить лазутчика в ряды врага, но ты был тем, кто в итоге выбрал их, а не нас. Почему же, Виктор, почему ты это сделал?
Я замер. Я ждал от него, что он будет лгать и увиливать, но в целом он говорил просто жестокую правду: на войне все средства хороши, мальчик, ты просто был выбран, чтобы стать оружием, и ты сам на это согласился. Действительно, когда я во всём разобрался, я пришёл к немёртвым, а не к епископам. Отчего-то в моей голове даже мысли не возникло, что я могу я могу прийти сюда. Да, они бы, скорее всего, меня просто уничтожили, но тогда он снова был прав: я цеплялся за эту иллюзию жизни. Даже с Робертой не остался потому, что не хотел развития некроза. И с Лили не ушёл по той же причине, хотя тянуло, неимоверно тянуло.
— Потому что, превратив нас в это, вы не просто убили нас, вы уничтожили для нас всё, что у нас было раньше, — ответил за меня Паскаль. — Вы сами своими руками отрезали для нас возможность вернуться, убили не просто рыцарей Ордена, выбранных для тяжелой миссии, вы убили для нас надежду. За что, ради чего мы должны бороться с немёртвыми, если у нас больше ничего не осталось, кроме них? Куда мы пойдём, кому мы нужны? — Он уже кричал. — Вы можете сказать, что это предательство, назвать нас малодушными идиотами, грязной нежитью… в особенности меня, поскольку я резал рыцарей, прекрасно помня о том, кем был в прошлом и какая миссия на меня возложена. Но что мне было делать и куда идти? Скажите мне: что? Вы знаете это, архиепископ, вы знаете это чёрное отчаяние, когда что бы ты ни делал, для тебя уже всё потеряно? Весь мир погружается во Тьму — ту самую, о которой вы так любите говорить, но о природе которой не имеете ни малейшего понятия. Сначала я пытался следовать вашим инструкциям, собирал доступную информацию, пробирался вверх по иерархии, желая добраться до самой верхушки, до Проклятого Короля. Собирался выведать все тайны, все секреты монстров, прирезать, кого смогу, и принести вам на блюдечке всё это. Но, знаете, чем больше я там проводил времени, тем больше понимал жизнь немёртвых: кто они, что ими движет? Я не скажу, что они благороднее или честнее, нет. Но теперь я точно знаю, что если они и монстры, то не большие, чем живые. Даже более того: они такие же. Могут протянуть руку помощи, даже если ты не просил. Просто так — держи, хватайся, не благодари. Закроют глаза на все твои грехи, если они не мешают обществу в целом. Честно съездят по морде, когда ты не прав. Даже когда предашь их, бросишь, они, чтоб Тьма их поглотила, придут и вытащат тебя из-под земли, когда помощи будет ждать уже неоткуда, а отчаяние достигнет предела.
— Тебя послушать, так они святые! — рявкнул архиепископ.
— А может и святые, откуда мне теперь знать? — не менее запальчиво ответил Паскаль. От спокойного рассудительного лейтенанта, каким я знал его когда-то, не осталось и следа. — Мне кажется, что я вообще больше ничего не знаю об этом мире: где Свет, где Тьма, где правда или ложь? Вы перевернули для меня весь мир, встряхнули и бросили меня там одного на осколках разбираться с последствиями. Каких же результатов вы от меня ждали? Каких? Вы обещали мне святую миссию, а на деле закопали по уши в дерьме. Я кое-как выбрался, вернулся домой, пришёл к семье, и что я там нашёл? Ненависть людей, которых любил, и тысячу обвинений в предательстве, тогда как никого не предавал, тем более их? Я не по своей воле стал тем, кто теперь есть. Вы меня сделали таким. Вы. И я с ума схожу от желания насадить вас на свой меч пару десятков раз, чтобы вы тоже почувствовали на своей шкуре всю боль, всё отчаянье, которое взрастили внутри меня. Нет, вы не просто убили меня, вы уничтожили мир, в котором я жил, сожгли его заживо, так за что я теперь должен бороться? Почему то, что я пытаюсь построить новый мир, в котором сумеют ужиться моё прошлое и настоящее, вы называете предательством? Вы сами забрали у меня все причины бороться на вашей стороне, я не просил этого. Я никогда не хотел понять, что разницы между мной-дышащим и мной-немёртвым не существует. Никогда не хотел знать, что они — тоже люди.