— Мы не можем согласиться с вашими условиями, это немыслимо, — уже в который раз истерично верещал отправленный ко мне парламентарий. Уже немолодой мужчина в сотый раз вытирал пот со лба, забившись в угол, хотя мои гвардейцы даже близко к нему не подходили и в целом ему никто особо не угрожал.
— Можете не соглашаться, — кивнул я. — Но последствия вам не понравятся.
— То, что вы хотите, в голове не укладывается, — продолжал настаивать в отчаянии парламентарий.
— Других условий не будет, — ответил я и поднялся с места, устав препираться. — Идите и обсудите мои требования со своим королём, без этого мы не будем продолжать. А чтобы вы там не застряли на пару дней, напоминаю, что у меня в руках все ваши епископы. Через полчаса я выкину с самой высокой колокольни первого из них. А ещё через полчаса — второго. Потом третьего. Готовы дождаться всех внизу?
Согласно теории ведения переговоров, я сразу ждал, что со мной будут торговаться, поэтому приготовил несколько дополнительных условий, которыми буду готов поступиться в процессе переговоров. Однако присланный парламентарий наотрез отказывался принимать или даже обсуждать вообще любое из моих требований. Уже час мы «разговаривали» и не продвинулись за это время ни на шаг. Поймав верещавшего человека за шкирку, я просто выкинул его за дверь Епархии. И я даже не сомневался, что попал он сюда таким же способом, только впихнули его уже рыцари.
— Упрямый человек, — прокомментировал Маэстро, когда я закрыл дверь. Я промолчал. Я не ждал, всё пройдёт легко, но то, что я был сейчас заперт в Епархии, не могло не раздражать. Я не мог уйти через подземелья, потому что Паскаль взорвал этот путь отступления, и не мог выйти через главные ворота, потому что вокруг Епархии расположились не только рыцари, но и любопытные жители столицы — тихо не уйти. Я чувствовал себя запертым, и это выводило меня из себя.
— Возьмите любого епископа покрикливее, поднимите его на колокольню и привяжите там. Пусть поорёт, — приказал я донельзя мрачный.
Насмерть перепуганный епископ своё дело сделал: доблестные рыцари быстро доставили парламентария под руки во дворец, а потом так же быстро притащили обратно, снова впихнув в моё общество. Выглядел он изрядно потрёпанным, растерянным и согласным уже почти на всё.
— Где-то здесь подвох, — высказал Маэстро мои собственные опасения.
Парламентария гоняли туда-обратно ещё несколько раз, и он старательно делал вид, что работает, но больше было похоже на то, что он тянет время для кого-то или для чего-то. Слишком уж невнятно звучали его протесты по поводу каких-то пунктов, где-то он вообще путался в своих показаниях, словно не вникал в диалог, слишком уж часто вскрикивал: «Мне надо это обсудить», — выбегал, но его тут же впихивали обратно, словно он не выдерживал какого-то заранее оговоренного времени. Скоро мне это надоело.
— Или мы сейчас же идём к королю, или ваши епископы спешно учатся летать, — сказал я, перебирая пальцами по подлокотнику кресла, в котором сидел.
— Мне надо это обсудить, — тут же выкрикнул плаксиво парламентарий фразу, которая у меня уже на зубах скрипела.
— Это последний раз, когда вы идёте что-то «обсудить», — предупредил я его. — Мне всё равно, каковы будут причины дальнейшего промедления. Если вы снова вернётесь не с положительным ответом, то первым делом я вышвырну учиться летать вас, потом епископа, привязанного на колокольне, а уже потом мы будем говорить дальше с кем-то более расторопным и квалифицированным.
— Думаете, они будут настроены на диалог с нами, если мы кого-то убьём сейчас? — Маэстро, кажется, заделался моим советником на сегодняшний день. Он не отходил от меня ни на шаг, словно боялся, что я не справлюсь с собой и убью, наконец, несчастного, бездарно тратившего моё время. Маэстро комментировал всё, что происходило, интересовался моим мнением и отвлекал меня разговорами, пока я сидел в ожидании. И, должен признать, это было довольно эффективно. Если бы не он, я бы давно вздёрнул бесполезного парламентария где-нибудь на башне или нанизал его тело на копьё и размахивал бы им, как флагом, требуя себе новую жертву.
— Они никогда не будут настроены с нами на диалог, — возразил я. — Если не надавим сами, то ничего не добьёмся. Всё, что нас сейчас спасает, — это кучка заложников, запертых в зале. Не будь их, и они давно бы подожгли Епархию вместе с нами внутри. У меня нет иллюзий, Маэстро, если вы беспокоитесь именно об этом. У меня есть цель.