Он кивнул, удовлетворённый ответом.
Через двадцать минут, когда я почти устал ждать, парламентарий вернулся на трясущихся ногах с приглашением всем проследовать за ним.
Я собрал всех гвардейцев, убойный отдел и разведчиков, выстроил их, проверил, как они выглядят, расставил знаменосцев, доверив эту миссию реставраторам, и выделил конвой для заложников: Тьма и Свет меня побери, если я оставлю здесь епископов — свой главный козырь. Чтобы ни у кого не возникло желания попытаться освободить их, архиепископа за шкирку тащил прямо за мной Паскаль, приставив к его горлу меч. Маэстро шёл рядом с ними и выглядел теперь не столько обеспокоенным мною, сколько Паскалем, который уж очень нехорошо улыбался архиепископу. Связанных рыцарей я бросил в Епархии, поэтому, проходя мимо их капитана снаружи, бросил ему:
— Ваши люди внутри, можете их забрать.
Таким образом, внимание рыцарей было несколько расфокусировано: они думали уже не только о том, что проклятый немёртвый вышагивает по мостовой их родного города, но и о том, что нужно скорее освободить своих товарищей, часть которых могла быть ранена.
Во главе нашего шествия был я с короной на голове и с парламентарием в руках. Его приходилось буквально тащить под локоть: слишком уж напуганным он был и едва держался на ногах. Следом Паскаль, архиепископ и Маэстро. Рядом с нами по обе стороны в две шеренги двигались разведчики, принюхиваясь, готовые мгновенно заметить любые волнения в толпе и тут же подать сигнал тревоги. За нами — флаги и знамёна. Далее под предводительством Шелока шли мои гвардейцы, конвоирующие связанных и с заткнутыми ртами, чтобы не орали лишний раз, епископов. За ними опять знамёна и Тезис со своим убойным отделом, члены которого скрывали как могли последние три оставшиеся заряда мутагена. Замыкали шествие снова знамёна. Я не знал, как правильно должно выглядеть войско «при параде», но с моей точки зрения всё было неплохо. Рыцари поглядывали на нас недобро, я слышал лязг вынимаемых из ножен мечей, но старался не смотреть по сторонам, решив полностью доверить оценку обстановки разведчикам, которые видели, слышали и замечали намного больше меня. На всякий случай и гвардейцы, и убойный отдел были предупреждены о возможном нападении на нас, так что не отпускали рукояти своих мечей. На случай заварушки у меня был готовый план и построение, но иллюзий я не питал: мы бы не выжили. Никто.
Выбравшись из толпы и перейдя по мосту во дворец, я позволил себе немного расслабиться: ещё одна моя маленькая победа. Но главный бой по-прежнему был только впереди. Закончится ли вообще когда-нибудь эта моя война?
Дворец короля дышащих сильно отличался от Хладных чертогов главным образом своим убранством. Здесь было слишком много того, до чего немёртвым просто не было дела: роскоши. Однако висевшие здесь гобелены я счёл вполне уместными и решил, что если выберусь отсюда живым, то попрошу Дориона найти способ сделать мне парочку подобных, с сюжетами из истории немёртвых. Если уж я хотел доказать им, что мы не животные, нужно хоть в чём-то проявить это, кроме навыка связной речи. И если я правильно помнил лекции Маэстро, то дышащие достаточно высоко ценили то, что они называли «культурой» и «искусством».
В огромном тронном зале было людно, и почти все присутствующие были стражниками, что я сразу счёл подозрительным. Нет, не количество охраны, почти равное по количеству гвардейцам и убойному отделу, а то, что помимо вооружённых до зубов людей в зале присутствовал лишь сидящий на троне ребёнок, который вжался в этот трон так, будто хотел провалиться сквозь него.
— У мальчика и трона разные запахи, — прошептал разведчик, наклоняясь ко мне. Я кивнул.
— Встань и подойди, — приказал я ребёнку. Тот задрожал и не сдвинулся с места, ещё сильнее вцепившись в какой-то вычурный небольшой посох, который держал в руках. — Дважды повторять не буду, — предупредил я, случайно сильнее сжав локоть парламентария, отчего он буквально на весь зал завизжал:
— Встать! Немедленно иди сюда.
Мальчишка дёрнулся, уронил посох и побежал ко мне напуганный этим приказом куда больше, чем моим появлением. Я цокнул языком: да тут и без разведки можно было бы догадаться уже, что дело нечисто. Отшвырнув от себя парламентария, который тут же уполз куда-то за спины стражников, я поймал досмерти бледного мальчишку и поднял на руки.
— Не дёргайся, — прошептал я ему на ухо. — Не обижу. Но для этого ты должен успокоиться и перестать меня бояться.
— Пожалуйста, моя мама там. Не надо меня есть на обед, дядя мёртвый, — так же прошептал он мне в ответ.
— Не буду, — серьёзно кивнул я ему. — И если смогу, то помогу и тебе, и твоей маме, но сиди смирно и ничего не бойся, понял? — пообещал я, хотя совсем не был уверен, что в состоянии кому-то сейчас помочь. Его-то я ещё, быть может, и смогу вытащить отсюда, а вот с его матерью дело было сложнее: бросаться на её поиски я не собирался. — Притащите мне сюда вперёд епископа поголосистее, — приказал я громко, и двое гвардейцев, отделившись от основного отряда, вытащили вперёд одного из епископов и развязали ему рот.