— Куда? — тем не менее спокойно спросил я, но искатель ожидаемо промолчал. Я подумал о том, что могу проследить за ним, когда он уйдёт, но, кажется, это было учтено, и он никуда не собирался, чтобы не подсказывать мне дорогу. Интересно, если я сейчас сяду здесь на пол и останусь на месте, то останется ли искатель здесь со мной, рискуя повредить тело водой и умереть? Откуда-то появилось давно забытое чувство: желание вздохнуть. Что-то в груди ёкнуло и почти хлюпнуло, готовое напрячься, чтобы всосать в себя огромную порцию воздуха и шумно выпустить его обратно. Но это было запрещено ещё с первого курса — самая первая лекция. Воздух был слишком опасен, чтобы позволить ему циркулировать внутри себя, порождая некроз. Поэтому мы были обязаны гасить такие рефлексы. Кто не справлялся — быстро терял шанс продолжить обучение.
Понимая, что не дождусь ответа, объяснений или каких-то дополнительных инструкций, я оставил искателя в покое и огляделся. Нас учили ориентироваться в подземельях Некросити, но эта паутина переходов была гораздо сложнее всего, что я видел раньше. Что ж, хорошо: видимо, я поторопился с выводами и моё испытание по-прежнему не закончено, а это следующее задание. Пожалуй, они были куда сложнее всех экзаменов, которые мы должны были сдать перед выпуском: задания там были привычными и понятными, здесь же никто не спешил сообщить, как достигнуть поставленной цели. Тебе просто выдали перо с бумагой и оставили самостоятельно угадать суть вопроса. А потом сопроводили на самое дно подземелий и сказали: выберись, если сможешь. Но сюда и добраться-то было не слишком легко, несмотря на наличие проводника.
Прикинув варианты, я решил, что самый очевидный выход был там, откуда мы пришли. Но это был выход в лес, а мне, наверно, надо было в город — в Академию. Если это задание ограничено по времени, то я рискую не успеть, если поверну назад. А если заплутаю, то вообще окажусь под водой, где моё тело долго не протянет в том состоянии, в котором сейчас — обязательно появятся какие-то повреждения. Становиться же очередным утопленником, пузырём, накачанным зельями, я не желал. «Гораздо быстрее напрямик», — подумал я и посмотрел наверх. Глухая плита. Из комнаты три выхода, один из которых мне, возможно, не подходит, поскольку ведёт назад. Впрочем, там было много переходов, какой-то из них вполне мог вести туда, куда мне нужно, без необходимости возвращаться к реке.
Чем больше я осматривался, тем больше погружался в задумчивость: без подсказки было не выбраться, но здесь не было ни одного знака, ни одной таблички, ни одного росчерка на старых стенах, которые могли бы указать верный путь. Ни одного, кроме…
Пожав плечами, я повернулся к искателю и начал деловито обыскивать его в поисках записки, карты или ещё чего-нибудь. Вопреки моим ожиданиям, искатель не сопротивлялся, хотя я был готов к его возражениям и собирался распилить его на запчасти кинжалами, если он попытается улизнуть. Покорно позволяя мне сунуть нос в каждый свой карман, искатель, кажется, с интересом наблюдал за моими действиями. Споро проверив все гнилые тряпки, которыми он был окутан, я разочарованно отступил от него на шаг. Бесполезно: всё было пусто. И тут мой взгляд упал туда, где должен был быть рот искателя: едва заметная прорезь на замотанном черными лоскутами ткани лице. Что-то там едва заметно блеснуло в тусклом освещении катакомб. Взяв его голову в руки, я покрутил её в разные стороны, присматриваясь. Искатель покорно поворачивал голову без сопротивления, как кукла. Если он и был недоволен моим поведением, то виду не подал.
Да, что-то там действительно блестело.
«Сколько шансов у меня остаться без пальцев, если я суну ему их в рот?» — мрачно подумал я. И достал кинжал. Искатель по-прежнему не сопротивлялся и не делал попыток освободиться, позволяя мне делать с ним всё, что вздумается. Осторожно прикоснувшись кинжалом к тому месту, где я видел что-то блестящее, я постарался как можно аккуратнее подцепить это кончиком клинка, чтобы не навредить искателю. Мало ли: вдруг он мне ещё пригодится? Изо рта искателя (или что там у него было) показалась цепочка. Вытащив её так, чтобы можно было безбоязненно перехватить рукой и остаться при пальцах, я убрал оружие и потянул за неё, хмуро поглядывая на искателя, но тот словно не замечал моих действий. Цепочка оказалась довольно длинной: такой, что явно дотягивалась до желудка или куда пониже. На другом конце нашелся ключ. Осторожно дёрнув цепочку, я понял, что одним концом она прикреплена к искателю намертво, и мне нужно было или снять ключ, или оторвать цепь наживую, или тащить искателя за собой как на поводке. Осмотрев цепочку, я без лишнего энтузиазма поковырял её кинжалом, наперёд зная, что это напрасно. Так просто мне её не разомкнуть и не разорвать — этот металл ковали алхимики. Можно было просто с силой дёрнуть её, наплевав на сохранность искателя, но кто знал, входило ли его благополучие в условия испытания? Не придумав ничего лучше, я бегло извинился перед искателем и, наугад выбрав направление, двинулся вперёд, крепко сжимая ключ в руке — теперь я знал, что ищу какую-то дверь. Если искатель будет сопротивляться, то я просто оторву цепь с его челюстью или к чему она там крепится... А если пойдёт без сопротивления, то не будет нужды обращаться с ним как с мебелью.