– Наглядное, – поправил попугай.
– Нет. Ненаглядное. Чтоб глядели, глядели и наглядеться не могли.
Попугай не успел ничего возразить, мартышка закружилась и станцевала такой удивительный танец, какого ни удав, ни слоненок, ни даже попугай никогда в жизни не видели. Она дрыгала ногами, размахивала руками, вертела головой и столько раз перекувырнулась, что друзья совсем сбились со счета.
– Очень красиво! – захлопал ушами слоненок, когда мартышка наконец устала и упала на траву.
– Красиво, – согласился удав, – но непонятно. При чем тут математика?
– Ни при чем, – сказал попугай. – Не хватает бананов.
Совершенно обессилившая мартышка вспомнила про бананы и сразу почувствовала прилив свежих сил.
– Еще как не хватает! – закричала она, вскакивая. – А что, уже можно хватать?
– Нельзя! – попугай на всякий случай взлетел на гроздь бананов. – С этими бананами мы будем сейчас совершать научные действия.
Удав затаил дыхание.
– Математика – наука в четырех действиях, – сказал попугай. – Вычитание, умножение, деление и сложение. С чего начнем?
– С самого интересного, – попросил удав.
– Сложение! – объявил попугай. – Это такое научное действие, когда к чему-нибудь что-нибудь прибавляют. Например, бананы. Дайте мартышке два банана.
Слоненок оторвал от грозди два банана, а удав передал их мартышке.
– Спасибо! – кивнула благодарная мартышка. – Спасибо!
– Теперь, – сказал попугай, – прибавим ей еще два, а я отвернусь и скажу, сколько у нее бананов стало.
– Как же ты узнаешь, если отвернешься? – удивился слоненок.
– Сложу бананы в уме. Удав передал мартышке еще два банана.
– У мартышки стало четыре банана! – гордо сказал попугай.
Все помолчали. В тишине было слышно только какое-то плямка-ние.
– Попугай, – сказал слоненок, – наверно ты там в своем уме немножко ошибся.
– Да, – подтвердил удав. – У тебя в уме четыре банана, а у мартышки ни одного нет.
– Сейчас проверю! – попугай еще крепче зажмурился и снова стал складывать в уме. – Два, мгм, и еще два, мгм… будет… получается… четыре. Должно быть четыре.
– А нету! – искренне удивилась мартышка, разглядывая свои пустые ладошки.
– Давайте сначала! – потребовал попугай. Он зажмурился изо всех сил. – Начали! Дайте мартышке три банана. Дали?
– Дали! – откликнулся слоненок, с грустью глядя на сильно похудевшую гроздь.
– Теперь еще три. Мартышка, дали тебе еще три банана?
Мартышка ничего не ответила.
– Эй, где вы все? – покрутил головой зажмурившийся попугай.
– Мы тут, – сказали удав и слоненок.
– А мартышка почему молчит?
– Говорить не может, – сказал удав. – Рот занят.
– Чем? – удивился попугай.
– Чем, чем… – вздохнул слоненок. – Ясное дело, чем. Бананами. Вот чем.
– Чтоооо!!!!
Попугай обернулся и уставился на быстро-быстро жующую мартышку.
– Ты их ешь? Кто так делает?
– Все! – прожевав, убежденно сказала мартышка. – Когда бананы дают.
– Нет, – обиделся попугай. – В такой обстановке я сложение объяснять не могу. В такой обстановке я могу объяснять только вычитание. Сколько у нее бананов осталось?
– Раз, два, три, – сосчитал слоненок бананы, которые мартышка ласково, но крепко прижимала к груди. – Три!
– Отнимите у нее два банана, – велел попугай, – а я пока сосчитаю в уме, что получиться.
Слоненок пошел отнимать бананы. Удав с интересом наблюдал за этим научным действием, а попугай снова отвернулся и крепко зажмурился.
«Три, мгм, отнять два, мгм, это будет… это получается… – считал в своем уме бананы попугай, – три отнять два – получается… один.
– Отняли? – спросил попугай, не открывая глаз.
– Нет еще! – пыхтя, откликнулся слоненок.
– Отнимайте, отнимайте! Что получается?
– По-моему, драка! – сказал удав, глядя, как мартышка паль-мововой веткой отбивается от слоненка.
Мартышка вместе с бананами спаслась от слоненка на пальму и там их доела.
– Так у нас никакого вычитания не будет! – огорченно сказал попугай. – Какое может быть вычитание, когда бананы не отдают?
– И не отдам! – крикнула с пальмы мартышка. – Мне такое действие вообще не нравится.
– Ладно, – махнул крылышком попугай. – Слезай! Буду объяснять умножение.
– Когда много – это я люблю, – сказала мартышка, спускаясь по стволу. Она подошла к одинокому, оставшемуся от большой грозди банану и приготовилась смотреть, как он будет умножаться.