Мне не очень хотелось думать о логистике всего этого, но мне очень нравилось быть дядей для их детей — восьмилетнего Харрисона, шестилетней Вайолет и четырнадцатимесячного Итана. Совсем скоро к их стае добавится четвёртый, а моя мать постоянно надоедала мне, чтобы я тоже догонял их, будто мы участвуем в каком-то репродуктивном соревновании.
Она даже специально оставила одну часть на своей полке пустой и утверждала, что ждёт, когда я женюсь и заведу детей, чтобы поставить туда что-нибудь. Иногда, когда я бываю у неё дома, она находит момент, чтобы внимательно поглядеть на это место и тяжело вздохнуть, или протереть его тряпкой. На прошлое Рождество я подарил ей фотографию с Ренцо и собой в рамке и сказал, что это как раз то, что она получит. Она фыркнула, но оставила фотографию на почётном месте. Она любила эту собаку почти так же сильно, как и я.
— Юху, заместитель МакКормик, ваш перекус готов! — позвала меня миссис Дженсен.
Тяжело вздохнув, я прошёл обратно через столовую и направился на кухню. Миссис Дженсен поставила тарелку с бутербродом, картошкой фри и ломтиком огурца. Рядом стоял стакан молока, а она вытащила для меня стул.
— Это сэндвич с беконом на поджаренном хлебе, как мистер Дженсен любил, — рассмеялась она и покачала головой. — Боже упаси, если бы я когда-нибудь забыла поджарить хлеб!
— Спасибо большое, мадам, но я не могу остаться. Смена скоро закончится, и мне нужно вернуться на станцию, чтобы сделать немного работы, прежде чем забрать Ренцо домой на ночь.
И вы уже отнимаете у меня время на бейсбол, мэм.
— О. — Она выглядела расстроенной. — Может, вернётесь, когда закончите?
Я улыбнулся и покачал головой.
— Боюсь, что нет.
— Ну, так позвольте мне упаковать это для вас. Нет смысла, чтобы оно пропало зря, правда?
Я немного подумал.
— Наверное, да.
— Прекрасно! — Улыбка снова появилась на её лице. — Дайте мне минутку, я всё упакую в пакет для ланча, и тогда сможете идти.
— Спасибо. Я огляделся в гостиной, но ничего необычного не заметил. Однако если что-то пропадёт, дайте нам знать.
— О, я обязательно позвоню, — сказала она, вынимая коричневый бумажный пакет из ящика. — Я всегда звоню шерифу, когда у меня случается экстренная ситуация.
И когда нет, подумал я. Но не смог себя заставить рассердиться. Я знал, что такое скучать по кому-то. Это бывает порой.
Через несколько минут у меня в руках был пакет с ланчем, и она шла за мной по дорожке к машине. Через окно я видел, как хвост Ренцо вилял в ожидании. Я открыл дверь, и он прыгнул на траву, где мы стояли, взволнованный и счастливый. На его ошейнике была надпись «K-9 Unit», а рядом висела шерифская звезда.
— Сидеть, — сказал я, и он подчинённо сел. — Молодец.
— Можно его погладить? — спросила миссис Дженсен.
— Конечно.
Она несколько раз погладила его по голове.
— Сколько ему лет?
— Пять.
— Ого, какой большой пес для своих лет. Он, наверное, весит килограмм сорок пять!
— Около тридцати пяти, что в пределах нормы.
— Он кажется очень милым.
— Он может быть таким. Когда Ренцо не на дежурстве, он энергичный, весёлый и всегда готов играть, но когда он работает, это хорошо обученная, крутая машина — быстрая, ловкая, агрессивная, если нужно, и преданная мне до немыслимости. Иногда мне кажется, что у меня тоже есть две стороны, так что мы с ним неплохо сочетаемся. Он всегда был рядом со мной три года.
— Может, он тоже получит небольшой перекус? — ярко спросила миссис Дженсен. — У меня нет собачьих угощений, но может, печенье? За то, что такой хороший?
Я покачал головой.
— Спасибо, но рабочим собакам не стоит давать еду в качестве награды.
— Почему?
— Ну, часто во время поисков мы сталкиваемся с едой, и не хочется, чтобы он отвлекался на еду, вместо того чтобы сосредоточиться на выполнении задания.
— Понимаю, — вздохнула она, как-то грустно. — Значит, попрощаемся, заместитель МакКормик. Большое спасибо, что пришли.
— Спокойной ночи, миссис Дженсен. Спасибо за бутерброд, — я поднял пакет, когда Ренцо снова запрыгнул в машину.
— Пожалуйста. Я ещё положила угощение для вас, дорогой. Оно не домашнее, но мои маленькие внуки всегда их любили, и хотя они уже почти все выросли и не приходят так часто, я не могу перестать их покупать. Глупо, правда?
— Понимаю, — я всё ещё разговаривал с отцом во время матчей, как будто он сидел в кресле всего в нескольких метрах от меня, а не был похоронен на католическом кладбище чуть выше по дороге.