Внутри меня бушевала ярость и ненависть к самому себе.
— К чёрту всё, — сказал я, выбегая из комнаты.
Увидев задний выход, я направился к нему, рад, что не столкнусь с кем-то на пути. Потому что к чёрту всех. К чёрту эту неделю, ошибки, которые я совершил, дружбу, которую я разрушил, сердце, которое я разбил.
К чёрту моё собственное сердце.
И к чёрту любовь.

Несмотря на то, что через шесть часов мне нужно было вставать на работу, я поехал прямо в захудалый бар на окраине города, устроился на стуле и начал пить до потери сознания. Я ни с кем не разговаривал, и никто не решался заговорить со мной. Если я чувствовал, что кто-то смотрит в мою сторону, я бросал на него взгляд, который говорил «проваливай». Я хотел остаться наедине с моей тоской. Я хотел заглушить эту боль и наказать себя за всё, что я натворил.
К последнему заказу я был уже полностью пьяный, заикаясь, заказывал последний стакан виски.
— Ладно. А потом я вызову тебе такси, шериф, — сказал бармен, глядя на меня с таким выражением лица, что ни одно слово не оставалось без внимания. — Ты не поедешь сам.
— Я сам вызову такси, — буркнул я, раздражённый тем, что меня узнали. Разве я не могу хотя бы раз напиться, как обычный человек? — Мне никто не нужен.
Бармен налил виски и поставил стакан передо мной.
— Как хочешь.
Я вытащил телефон из кармана и уже собирался вызвать такси, как заметил того чёртова ублюдка, с которым я разговаривал в больнице. Он стоял у двери, пил пиво и смеялся.
Что-то нахлынуло, и я не смог себя остановить. Водкой и праведным гневом меня буквально прорвало, и я прошёл через бар за три шага, схватил его за плечо и развернул.
— Это за твою дочь, мудак, — вырвалось у меня, и я бросил кулак в его лицо.
Пронзительный хруст сообщил мне, что, скорее всего, я сломал ему нос, но это не остановило меня. Я снова рванулся к нему и сильно вогнал кулак в солнечное сплетение, от чего он покачнулся назад, задыхаясь. Я встал над ним угрожающе.
— А это было для меня.
Кто-то схватил меня до того, как я успел нанести ещё один удар, и меня бросили в служебное помещение, велев сидеть и молчать.
Я шмякнулся в кресло и свалился на стол, задумываясь, не угробил ли я свою дружбу с Мег и карьеру за один день.
А потом я просто отключился.
Несколько часов спустя мне вручили стаканчик с кофе, меня подвёз другой шериф, и мне сказали взять выходной на завтра. К счастью, всё это замнется. Напарники, друзья и коллеги, которые приехали на место, сказали тому ублюдку, которого я ударил, чтобы он шёл домой и держал язык за зубами, и заверили меня, что все будут делать вид, будто ничего не произошло.
Но я знал, что облажался. И чувствовал себя как полное дерьмо — не за то, что ударил этого урода, он заслужил, а за то, что потерял контроль.
Вот почему нельзя позволять эмоциям управлять собой. Они опасны. Они делают тебя слабым.
Измотанный и несчастный, я поднимался по ступенькам и рухнул в кровать, ощущая, как болит моё сердце, голова и рука.
Завтра будет ужасно.
Но, по крайней мере, она уедет, и я смогу вернуться к тому, кем был раньше.
Несмотря на то, как больно.
28
МЕГ
После свадебного завтрака, к которому я почти не притронулась, меня на самолёт отвезла Эйприл.
— Ты хоть немного поспала? — спросила она, полная сочувствия.
Я покачала головой и сделала глоток из термокружки с горячим чёрным кофе, который Сильвия сунула мне в руки в дорогу.
— Не особо. Поэтому я и держу эти солнцезащитные очки на глазах весь день.
Мои глаза были красными и отёчными, с глубокими фиолетовыми кругами под ними.
После того, как я вернулась к нашему столу прошлой ночью, я схватила сумочку и рванула к выходу. К счастью, мои родители были где-то ещё, а семья Сильвии уже ушла. Остались только Генри и Эйприл, и Эйприл придумала какое-то оправдание для Генри и пошла за мной обратно в дом. В моей комнате я плакала на её плече целый час, рассказывая, что Ноа пришёл, чтобы извиниться и сказать, что любит меня, но ничего не изменилось.
— Мама что-то тебе говорила сегодня утром, почему ты ушла не попрощавшись прошлой ночью?
Я вздохнула.
— Да, но я сказала, что устала. Думаю, она всё равно поняла, что что-то не так. Только что она меня крепко обняла и сказала, что хочет, чтобы я была счастлива. — Я сделала ещё глоток. — Как будто это такая простая штука.
— Я думаю, для некоторых это просто. Посмотри на Мака и Фрэнни. На Хлою и Оливера. На маму и папу.
— Но посмотри на Сильвию и Бретта. На Генри и Ренни. На Ноа и меня.