Я подбрасываю мяч рядом с ним, и он наклоняет голову, показывая, что хочет со мной поговорить.
— Как ты себя чувствуешь? Нервничаешь?
— Немного, — признаюсь. — Размер и шум толпы в пятницу были очень сильными.
— Сегодня вечером будет еще хуже, — говорит он. — Я видел твоего отца. Кто-нибудь еще из друзей или родственников придет сегодня вечером?
— Я думаю, какие-то ребята из универа. Я не совсем уверен. Моя мама смотрит из Сент-Луиса. На следующей неделе они снова сыграют.
— Могу поспорить, что ее убивает то, что она не может быть здесь.
— Конечно.
— Когда ты выйдешь на разминку, быстро осмотри толпу. Покончи с этим, впитай это, позволь этому напугать тебя, а затем найди кого-нибудь из своих приятелей в толпе, дружелюбное лицо, все, что поможет. Когда ты перегружена игрой, ты знаешь, куда обратиться, чтобы вернуть себе спокойствие.
— Спасибо, тренер. — Я начинаю возвращаться на пол, но затем останавливаюсь и спрашиваю: — Вы скучаете по этому?
Его брови хмурятся.
Я кладу мяч в ладонь и протягиваю руку. — По этому. Игра в мяч. Нервы и предвкушение перед большой игрой. Все это.
Он медленно кивает, и улыбка преображает его лицо, как будто он растворяется в лучших воспоминаниях. — Для меня баскетбол был отдушиной. Это была семья. У меня были хорошие времена, и я не жалею ни об одной секунде времени и пота, которые оставил на корте, но нет. Эта работа дает мне столько же, сколько когда-либо давала игра. — Он отпивает кофе. — Кроме того, я был хорош, но НБА бы меня разжевала и выплюнула.
С моих губ срывается смешок. Я думаю, он скромен. Я видел фильмы. Он был великим игроком. — Наверное, со мной это тоже подействовало бы.
— Если ты в это веришь, то хорошо, что твоё мнение уже принято. — Его улыбка заставляет меня сказать, что я не так уверен в своем решении, как заставил всех поверить.
Я тяжело сглатываю. — Как бы то ни было, я рад, что вы оказались здесь.
— Спасибо, Гэвин. — Он кивает в сторону остальных парней, стреляющих вокруг, отпуская меня.
Когда через час мы выходим на корт для разминки, я делаю, как он посоветовал. Я поворачиваюсь по кругу, глядя на тысячи зрителей. Те нервы, которые были раньше, превращаются в адреналин. Боже, я обожаю эту игру. Мне нравится энергия, которая течет через меня, когда я выхожу в своей форме, это испытание моей концентрации и навыков, а также честность спорта. Для этого нужен настоящий талант и трудолюбие, не меньше. Нельзя расслабляться ни на секунду.
Я нахожу своего отца на том же месте, что и в прошлой игре: он сидит в секции напротив скамейки запасных. На нем футболка университета Вэлли, он сложил руки на коленях и встретился со мной взглядом. Кто-то рядом с ним протягивает ему бумагу и ручку, и он милостиво улыбается, подписывая это для них.
Вид его не наполняет меня тем спокойствием, о котором говорил Тренер, поэтому я продолжаю осматриваться, пока не нахожу Феликса и еще нескольких парней из футбольной команды. Их сиденья расположены высоко, но они выделяются раскрашенными лицами и ярко-желтыми футболками, на которых при совместном прочтении написано: «ВЭЛЛИ».
Я продолжаю искать, и мне требуется минута, чтобы понять, что я ищу ее. Вина сковывает мои внутренности. Я должен был сказать Вайолет, что хочу, чтобы она была здесь. Я хотел. Я хочу. Не знаю, почему я этого не сказал. От дерьма с отцом у меня кружится голова, но это не оправдание.
— Все в порядке? — спрашивает Дженкинс, подходя ко мне. Наверное, я выгляжу пораженным, стоя здесь и глядя в толпу.
— Да, я в порядке. Ты видел футбольную команду? — Я указываю.
Дженкинс усмехается. — Это потрясающе.
— Это действительно так. — Я поднимаю запястье. — Готов сделать это?
— Конечно готов. — Он касается моего запястьем.
С самого начала игра динамичная и физическая. «Гонзага» крут. Они подвергли нас прессингу на всей площадке и отделались несколькими хитрыми фолами [Прим.: В баскетболе фол — это несоблюдение правил вследствие персонального контакта с соперником и/или неспортивного поведения]. Мы сопротивляемся, но мы расстроены и выходим из игры. Вот так и начинаются обороты. Один неудачный пас превращается в перенос, и следующее, что я помню, это то, что за первые пять минут мы проигрываем на восемь.
Тренер объявляет столь необходимый тайм-аут, чтобы мы успокоились.
— Сделайте глубокий вдох и отпустите это. — Он пишет на доске игру, которую мы все знаем наизусть. — Берегите мяч. Протолкните его по площадке, приготовьтесь и пройдите по периметру. Обещаю, если вы достаточно повернетесь, кто-нибудь увидит корзину. Они играют слишком плотно, чтобы не отстать ни на шаг. Все поняли?