Сплевываю кровь. Запрокидываю голову, вкладывая в удар затылком все силы. Хрустнул нос державшего меня ублюдка, но хватка не ослабла. Пытаюсь вывернуться…
И вспышка острой боли под рёбрами. Время замедлилось. В свете фонаря блеснуло лезвие — красное. Красное? Почему?
— Ты что творишь, Славик⁈ — чей-то испуганный вопль.
Славик отступил на шаг, глядя на окровавленный нож в руке.
Захват разжался, падаю на четвереньки.
— Бл*дь, бл*дь, бля*дь… — здоровяк попятился, бледный как мел.
— Валим отсюда! — истеричный крик. — Валим нахрен!
Топот по снегу. Они бросились врассыпную, оставив меня с растекающимся по белому снегу алым пятном. Кашляю, сплёвывая кровь. Как-то однажды пыряли меня ножом в подворотне. Неприятное дежавю…
…
Тишина накрыла Петербург. Снежинки кружились в свете фонарей — медленные, невесомые. Я лежал на снегу, разглядывая клочки тёмного неба между домами. Боль отступила, сменившись оцепенением. Кровь на снегу казалась чёрной, как разлитые чернила на белом листе. Красиво, если подумать. Даже в смерти есть своя эстетика. Выходит, я вот-вот умру?
Но…
Зачем?
Зачем меня забросило сюда, в это тело, в эту жизнь?
Не то чтобы жалуюсь — новая судьба, новые возможности, целый мир для изучения. Но о спокойствии можно было забыть с первого дня.
Не успел даже ни дня потренироваться нормально — сплошная возня с местными.
Губы искривились в горькой усмешке. Сила… Какая ирония. Без неё ты никто — пыль под ногами, объект для насмешек, мальчик для битья. Все вытирают об тебя ноги, все пытаются доказать своё превосходство. А обретёшь силу — и что? Думаешь, наступит долгожданный покой? Как бы не так. Просто новые враги, новые вызовы, новые претенденты на твоё место. Сильный не может позволить себе расслабиться — всегда найдётся кто-то, жаждущий спихнуть тебя с вершины.
Что же получается? Жизнь — это выбор между вечным унижением и бесконечной борьбой? Других вариантов нет?
Снежинки падали на лицо, мгновенно тая. Или это слёзы? Бред. Я не плакал даже в прошлой жизни. Просто снег.
Сознание начало уплывать. Тьма наползала, затягивая мир перед глазами в воронку небытия. Последнее, что мог разглядеть — тонкий серп луны, выглянувший из-за облаков. Холодный и острый, как лезвие.
— Волков?
Знакомый голос прорезался в темноте. Пытаюсь повернуть голову, но тело больше не слушалось. Тьма сомкнулась, утягивая в бархатные объятия. Может быть, это и к лучшему. Говорят, третья жизнь — самая счастливая…
Глава 8
Дышу — значит существую.
Первым пришёл запах — терпкий аромат сигарет, смешанный с лекарствами. Затем звуки — тиканье часов, шорох занавесок на ветру, далёкий грохот за окном. И наконец, ощущения — мягкость перины под спиной, пульсирующая боль в боку.
Приоткрываю глаза. И понимаю, что нахожусь не в больничной палате, а в типичной петербургской квартире — высокие потолки с лепниной, массивная люстра, обои с витиеватым узором. Тянуло морозным воздухом и сигаретным дымом.
Кто-то захлопнул форточку. Затем шелест платья.
— Ну наконец-то, — прозвучал знакомый голос. — А я уже начала беспокоиться.
Медсестра Анна? Из той самой больницы, где очнулся впервые… Стояла сейчас у окна, элегантным жестом туша сигарету в хрустальной пепельнице. Выглядела она иначе — никакой больничной униформы, только строгое серое платье и собранные в косу чёрные волосы.
Медленно поднимаю руку, пальцами нащупываю плотную повязку под рёбрами. Рана от ножа отозвалась тянущей болью.
— Живой, значит, — собственный голос как чужой, хриплый.
— И очень везучий, — Анна присела на край постели. Чётче запахло табаком и травами. — Лезвие прошло по касательной, не задев внутренние органы. Ещё сантиметр влево — и мы бы сейчас не разговаривали.
Её тонкие пальцы прошлись по моей повязке, проверяя швы. Уверенно, профессионально.
— Куда ты умудрился вляпаться, Волков? — вот и настало время упрёков. — Только выписался из больницы — и снова на операционный стол. У тебя что, хобби такое — коллекционировать шрамы?
— Профессиональная привычка, — попытался ей улыбнуться, но вышло убого из-за боли. — Кстати, где я?
— У меня дома, — она поднялась и подошла к столику с медикаментами. — Некогда было тащить тебя в больницу. Слишком много крови потерял. Да и… — она обернулась, — после того инцидента с буйным пациентом задолжала тебе услугу.
— Спасибо конечно, но как ты оказалась там, у депо?
— Да ничего загадочного, — Анна фыркнула, присаживаясь обратно на кровать. — Сидела в трактире «У Степаныча». Пошла домой, как мимо пронеслась толпа мальчишек. Бегут как от пожара, лица перепуганные…