— Так вот в чём дело, — пальцы пробежались по шраму. — Проросшее ядро. Конечно.
Все перворанговые практики моего мира получали регенерацию сразу после пробуждения ядра — своеобразная эволюционная адаптация. И неудивительно, ведь дохли как мухи в первые месяцы после пробуждения силы.
Самое важное в начале пути практика — выжить. За тобой начинают охоту не только другие практики, но даже звери!
Усмехаюсь, вспомнив духовных горилл из Конго. Огромные обезьяны, развившие собственные ядра, захватили целую провинцию. Занятно, что люди не пытались их истребить, хотя могли бы. Вместо этого отправляли туда молодых практиков — тренироваться. Естественный отбор в действии. Кто-то становился кормом для горилл, а кто-то, уничтожив достаточное количество особей, поднимался на следующую ступень развития. Бесконечная война между подрастающими практиками и духовными обезьянами. Тысячи талантливых юнцов сложили головы в тех джунглях. И тысячи вернулись оттуда, навсегда изменившись.
Переодевшись, спускаюсь на первый этаж и застаю Веру Николаевну за прилавком — она как раз заворачивала в бумагу какой-то фолиант для покупателя. Стоило ему выйти, как протянула мне тарелку с бутербродами:
— Вот, поешь. А то совсем бледный. Видимо, тяжёлая техника попалась.
— Спасибо, бабуль, — с благодарным кивком принимаю тарелку. — Слушай, ба, ты говорила, к нам профессора приходят, разные фолианты читают. В общем, я хотел бы изучить всё самое интересное про эфир и всё что с ним связано.
Она удивлённо приподняла брови:
— Неужели в академии скоро экзамены, внучок?
Но в голосе прозвучало одобрение. Много раз, наверное, пыталась заинтересовать прошлого Сашку старинными книгами.
— Не для экзаменов, просто интересно, — откусываю бутер. — Всё-таки теория — важнейшая часть пути культивации. Без понимания основ далеко не уйдёшь.
— Вот оно как, — Вера Николаевна просияла. — Наконец-то ты начал это понимать! Подожди минутку, подберу всё самое лучшее! — и скрылась среди стеллажей.
Пока я расправлялся с бутербродами, оттуда доносилось тихое бормотание — старушка сто процентов перебирала эксклюзивные издания, что-то взвешивая про себя. Время от времени до меня долетали обрывки фраз:
— Нет, это слишком сложно для начала… А вот это может подойти… Где же та монография о природе эфира…
Вскоре она вышла из-за стеллажей, неся внушительную стопку фолиантов — не меньше пятнадцати томов разной толщины. Некоторые выглядели совсем древними, с потёртыми кожаными переплётами и потускневшими печатями на корешках.
— Вот, изучай, — Вера Николаевна аккуратно опустила книги на прилавок. — На первое время хватит. Тут и базовые трактаты, и несколько редких исследований о природе эфира. Этот том, между прочим, единственный уцелевший экземпляр в городе.
— Спасибо, бабуль. Если нужно чем-то помочь с работой в лавке, я готов прямо сейчас. А то как начну читать — боюсь, не оторвусь.
Она тихонько рассмеялась:
— Ты и так уже все полки заново прикрутил, да и фонарь над входом починил. Даже не верится, что мой внук оказался таким хозяйственным! Жёны твои будут самыми счастливыми, вот увидишь!
— Да ладно тебе, бабуль, не смущай, — и почувствовал, как к щекам приливает кровь. — Ничего особенного — обычные бытовые мелочи. — После чего, подхватив увесистую стопку книг, кивнул в сторону лестницы. — Ну, тогда пойду в комнату, если ты не против.
— Конечно-конечно, — она махнула с нескрываемой радостью. — Иди уже, исследователь.
Интерлюдия
— «Морошка в сиропе», — Кривой — зам Фёдора вертел в руках уцелевший кусок этикетки из того злосчастного переулка, где незнакомец свернул шеи их парням. — Надо же, какой гурман попался.
Четвёртый день поисков. Четвёртый день, как он с двумя громилами обходит лавки и магазины в радиусе десяти кварталов. Спина уже ныла, да и ноги гудели от всех этих похождений по лавкам, а в ушах звенел собственный голос: «А не припомните ли, кто у вас морошку покупал? Такую, в синей баночке?» Сука, как же достало.
Хромой Фёдор был непреклонен — найти убийцу любой ценой. Кто-то посмел вырезать троих его людей, и этот кто-то использовал в качестве оружия, сука, банки с морошкой! Звучало бы смешно, если бы не сломанные шеи и проломленные черепа.
— Может, ну его? — пробормотал один из громил, потирая замёрзшие руки. — Сколько можно по лавкам шастать?
— Заткнись, — огрызнулся Кривой. — Хочешь сам Фёдору объяснять, почему мы вернулись с пустыми руками?
Следующий магазин ничем не отличался от десятков других — обычная бакалейная лавка на углу. Звякнул оберег над дверью. За прилавком дородная женщина раскладывала товар.