Волков чувствовал: сейчас или никогда. Сдерживаться теперь бессмысленно — эта тварь убьёт. Да и духовное ядро требовало выброса. Закрыв глаза, он открыл все внутренние дамбы, и энергия хлынула наружу. Чёрная субстанция, доселе таившаяся в глазницах, потекла по лицу, как смола. Она расползалась по коже, создавая рисунок из искажённых чёрных вен, а затем и вовсе превратило всё лицо в демоническую маску.
Когда он открыл глаза, перед Корнелией стоял не человек — древнее существо, смотрящее из бездны.
Она не дышала, утопая в экстазе. Вся задрожала в спазме, глаза закатывались в оргазме.
— Ты… ты… — её шёпот перешёл в истерический смех. — Я так и знала! Знала, что ты особенный! Так и знала!
И тут её тело выгнулось в неестественной позе, глаза полыхнули сиреневым пламенем. Аура вспыхнула с такой силой, что оконные стёкла разлетелись вдребезги, а деревянные панели стен покрылись трещинами. Пальцы вытянулись, превращаясь в эфирные когти длиной с кинжал, острые как бритва.
— Теперь я покажу тебе свою настоящую любовь! — взвизгнула она, бросаясь в атаку.
Но её безумный порыв был остановлен не эфирной техникой, как она могла ожидать, а грубой физической силой. Волков захватил её руку в болевой захват. Короткий рывок, жуткий хруст — и кость сломана. Прежде чем Корнелия успела опомниться, вторую руку постигла та же участь.
— Это невозможно! — простонала она. — Да кто же ты такой…
Он не дал ей закончить. Два пальца, покрытые чёрной жижей, с хирургической точностью нашли уязвимое место в её эфирной защите. Проникновение — глубокое, безжалостное. Жаль не туда, куда она хотела, а в плечевой узел, где концентрация эфириума была ниже.
Корнелия закатила глаза, содрогнулась. Извращённая натура находила удовольствие даже в собственном поражении.
Волков прижал её к себе, поедая новые силы. Чёрная субстанция на его лице пульсировала в такт сердцебиению. Второе плечо безумной аристократки тоже пробито — два пальца вошли не менее глубоко, найдя новый узел.
— Это не меня заперли с тобой, — голос юноши звучал нечеловечески, как хор древних сущностей в унисон. — А тебя со мной, глупая девчонка.
Эфириум двух узлов перетекал в него — мощный, концентрированный, насыщенный. Волков чувствовал, как эта чужая энергия смешивается с его собственной, заполняя резервуары. Но он также ощущал, что близок к пределу — поглощать слишком много означало рисковать потерей контроля. Ещё и отравления. С последним усилием он швырнул Корнелию на пол и поставил ногу ей на горло, придавив. Она не сопротивлялась, лишь смотрела на него взглядом фанатика, узревшего своё личное божество.
— Да… — прошептала она с непередаваемым восторгом. — Покажи мне всю свою любовь…
Волков почувствовал тошноту от её извращённого восхищения.
— Не попадайся на моём пути, глупая женщина, или узнаешь что такое настоящий страх, — прохрипел он, проведя подошвой сапога по её губам и носу, после чего убрал ногу.
И в два прыжка оказался у окна. Мимолётный взгляд вниз: третий этаж, не так уж высоко для его нового уровня сил. Позади слышался хриплый смех Корнелии и её безумные причитания.
«Если и валить, то только сейчас, — подумал юноша. — У этой твари в запасе ещё много сил. А мои вот, на пределе…»
Он оттолкнулся от подоконника и прыгнул. Приземление было жёстким, но контролируемым. Не оглядываясь, рванул прочь от особняка, растворяясь в ночи. Чёрные узоры на лице постепенно исчезали, втягиваясь обратно в глаза. Этой ночью он переступил ещё одну черту. Духовное ядро напиталось не просто эфириумом — оно поглотило частицу чужой сущности. Что может стать проблемой, если вовремя не «очиститься».
…
Тишина вернулась в зловещий особняк. В спальне, где только что разворачивалось кровавая схватка, царил беспорядок — разбитая мебель, разлетевшиеся осколки стекла, бурые пятна крови на полу.
Корнелия с трудом поднялась. Сломанные кости, питаемые мощным эфирным потоком, уже начали срастаться, но опустошённые узлы неприятно пульсировали. Она провела рукой по плечу, где остались следы от Его пальцев.
— Невозможно, — и на её лице появилась улыбка, от которой съёжилась бы даже сама тьма. — Он высасывал меня всю, как устрицу… Прекрасно. Как это было прекрасно…
Спускаясь по лестнице в изорванном окровавленном свадебном платье, она ощущала эйфорию, не сравнимую даже с безумным экстазом битвы. Испытать такое ещё бы…
Распахнув входную дверь, вышла на улицу. Второй телохранитель, дежуривший снаружи, тут же выпрямился. Если его и поразило её состояние — истрепанное платье, спутанные волосы, пугающая улыбка, — то не подал виду.