От него исходила слабая вибрация. А тело покрыл слабый синий свет. Инициированный, как я и думал.
Позволяю ножу пройти в миллиметре от лица, после чего перехватываю его запястье и резко, грубо выворачиваю — кости хрустнули как сухие ветки. Вскрик. Нож выпал из его пальцев, наношу ему короткий, мощный удар в солнечное сплетение. Он выплюнул воздух с противным хрипом. Ещё один удар — на этот раз в подбородок, захват головы и ломаю ему шейные позвонки.
Второе тело рухнуло в снег. Я не запыхался — только почувствовал, как открылись раны, и по телу потекли струйки тёплой крови.
Девушка глядела на меня глазами, полными ужаса, прижимая при этом к груди остатки платья.
— Ты… ты убил их? — прошептала она с дрожью.
— Нет, что ты, — и пожимаю плечами. — Просто пригласил на чай. Конечно, убил. Проваливай отсюда. И поторопись, пока не решил, что заслуживаю награды за спасение.
Мои пальцы уже погрузились в тело инициированного, пробив эфирный узел. Со стороны все это выглядит наверняка тем ещё зрелищем. Два пальца, проникающие в плоть как в масло, выкручивающее движение, будто выжимаешь мокрую тряпку — и узел опустошается, отдавая свою силу.
— Спасибо, конечно… — пропищала девица, пятясь. — Но вы… вы ничем не лучше этих убийц!
Она развернулась и побежала, спотыкаясь на высоких каблуках.
— Явно провинциалка, — хмыкаю, качая головой. — Ничего, неделька в Петербурге — и освоится.
Наскоро проверяю карманы убитых. У рыжего нашлась небольшая сумма — достаточно, чтобы оплатить экипаж до дома и купить в академке завтрак. У инициированного — кошелёк и потускневший эфирный кристалл-накопитель. Дешёвая подделка, но стоит определённых денег на чёрном рынке. Но возиться с ним некогда, так что нахрен.
Да уж. Что за вечер, а?
Успел схлестнуться с безумной бабой, едва не замёрз насмерть и убил двух отморозков, а ведь всего лишь хотел спокойно поужинать в таверне.
Убедившись, что не оставил явных улик, сваливаю с переулка.
Через несколько кварталов, выйдя на более освещённую людную улицу, снял шарф с лица, вывернул куртку обратно и слился с прохожими.
Эфировозки, эти чудесные изобретения, в такой час уже не ходили. Пришлось остановить экипаж — старенькую карету с эфирными фонарями, что едва светились из-за дешёвых кристаллов.
— Куда едем, сударь? — поинтересовался возница.
— В Литейный район, — и протягивая ему купюру. — И поторопись.
— Будет сделано, сударь, — тот благодарно кивнул и хлестнул лошадей.
Карета набрала ход, колёса заскрипели на снегу. Откидываюсь на потёртую спинку сидушки, чувствуя, как усталость наваливается новой волной. Отнятая у инициированного энергия вообще никак не помогала. Всё стало только хуже. Срочно нужен отдых. И не под открытым небом, как дворовому псу, а желательно там, где не замерзну насмерть. Домой бы. И поскорее.
Надеюсь, бабулька не заметит, в каком виде я вернусь. Иначе очередные расспросы, ахи и вздохи меня тупа добьют. Пробраться бы тихо и завалиться спать.
Прикрываю глаза, позволяя себе минутку отдыха. И экипаж резко тормозит на повороте, да так внезапно, что чуть не слетаю с сиденья.
— Какого дьявола? — высовываюсь из окна.
— Затор впереди, сударь, — возница развёл руками с таким видом, будто лично извинялся за все проблемы этого мира. — Придётся обождать. В объезд сегодня никак — говорят, шишки важные приехали, улицы перекрыли. Баумановая вон тоже под замком, а она единственная параллельная.
Я вздохнул. Конечно. Именно сегодня, когда напоминаю ходячий труп, окровавленный и замёрзший, весь Петербург решил устроить дорожный коллапс.
— Выйду здесь, — говорю вознице и, выбравшись с кареты, захлопнул дверцу.
Тот пожелал мне счастливого пути, я же, сунув руки в карманы, двинулся в обход затора, краем глаза заметив собственно причину дорожной пробки. И если бы не раны, да острая боль, может быть даже рассмеялся. Посреди улицы, в окружении вооружённых до зубов гвардейцев в роскошных мундирах, два надутых индюка в камзолах размахивали эфирными клинками. Всего лишь адепты, но сколько напыщенности. Вот она — настоящая дуэль аристократов, как в дешёвых романах.
— Понятно чем таким «великим» занимается элита общества, перекрывают улицы, чтобы помахать своими недоделанными мечами. — бормочу, отметив их неуклюжие выпады. Похоже оба пьяны, иного объяснения столь корявому фехтованию не найти.
Один из дуэлянтов, высокий блондин со смешными усиками, попытался выполнить замысловатый приём, но запутался в полах собственного камзола и растянулся на мостовой. Его противник воспользовался шансом и нанёс удар, который мой старый учитель назвал бы «ударом мясника, рубящего свинью», но промазал.