Мария Сергеевна не решалась прервать затянувшееся молчание. Так прошло ещё около минуты, и она, всё же, осторожно спросила:
— Будут ли распоряжения, Виктория Александровна?
Державина глубоко вздохнула и вернула самообладание. Нечего раскисать. Не в её правилах опускать руки, даже когда всё рушится. Как-нибудь выкрутится.
— Будут. Отправь запросы в городскую стражу, в госпитали, в морги… везде. Хочу узнать о судьбе Волкова как можно скорее. И найдите его бабушку.
— Все районные заведения уже получили указание докладывать в случае его появления, — сообщила секретарша. — И городская стража активно его разыскивает.
— Разыскивает? И почему же? — насторожилась Виктория.
— Ходят слухи, что пожар начался из-за неисправного эфирного нагревателя в лавке Волковых. Возможно, халатность… или нет. Стража хочет допросить Александра. Если он, конечно, не будет найден мёртвым под завалами.
— Проклятье, — снова вырвалось у Державиной слово-паразит. — Только этого сейчас не хватало. Если окажется, что наш курсант — виновник масштабного пожара, Воронцов будет в ярости… Да и репутация академии… Ох, этот Волков, в печенках уже… — она выдохнула и добавила без эмоций, — Раз его ищут, нам остается дождаться результатов поиска. Можешь идти, Мария.
Секретарша кивнула и вышла из кабинета.
Виктория же осталась одна. Медленно подошла к окну, выходящему на задний двор. Снег таял, кое-где виднелись сероватые подтаявшие островки. Взгляд невольно остановился на месте, где недавно красовалась дерзкая надпись, вытоптанная Волковым: «ВИКА Д, Я БЕЗ УМА ОТ ТЕБЯ!». Теперь там лужи. Ничто не напоминало о выходке курсанта. Но Вика отчётливо помнила то неровное, растянутое сердце и кривую надпись.
Внутри шевельнулось странное чувство, так похожее на сожаление. Что, если юнец пострадал? Что, если это не побег, не глупая выходка, а смерть?
«Будет ли мне жаль, если он исчезнет? — спросила она себя мысленно и тут же нахмурилась, раздражённая подобной сентиментальностью. — Вряд ли. Таких курсантов десятки — приходят, проваливаются или преуспевают, уходят. Все они — лишь строчки в документах.»
Но внутренний голос был настойчив: Волков выделялся. Особенной дерзостью, уверенностью, а ещё странным взглядом, что мог принадлежать человеку гораздо старше и опытнее.
«Пусть он и интересный экземпляр, — признала Вика неохотно. — Но такие как он обычно сгорают быстро и ярко. Смельчаки редко доживают до глубокой старости.»
Она сдула пшеничную прядь волос. Достаточно сантиментов. Пора действовать, подготовиться к худшему, продумать стратегию объяснений с Воронцовым и, возможно, найти замену Волкову в команде. Но где-то внутри, за маской строгой ректорши, неуместная искра надежды предательски шептала: «Вернись, наглец. Докажи, что ты настолько особенный, как думаешь.»
В таверне «Ржавый гвоздь» было спокойно. Тусклый утренний свет пробивался сквозь замызганные окна, высвечивая клубы табачного дыма. Уставшие девицы спали в общих комнатах, восстанавливая силы перед сменой. Сонный бармен лениво протирал стаканы, а тройка посетителей — припозднившиеся грузчики после ночной работы — потягивали дешёвое пиво перед тем, как разойтись по домам.
В углу, за столиком, отгороженным от остального зала тяжёлой занавеской, сидели двое. Хромой Фёдор и Кривой, что ёрзал из-за новых шерстяных штанов — кололись падлы.
— Подробнее, — Фёдор не поднимал взгляда, продолжая разговор, — что там за новости?
Кривой после очередного глотка отставил пиво.
— В том-то и дело, босс, никаких. Тот тип как сквозь землю провалился. Ни у нас на районе, ни у квартиры Ковалёва, нигде. Наши люди следят круглосуточно — и ничего.
Фёдор медленно поднял голову. Бесстрастные глаза, как у щуки, впились в лицо подчинённого.
— Всё это порядком начинает раздражать, — от чего у Кривого побежали мурашки. — Призрак в чёрном шарфе появляется из ниоткуда, убивает моих людей, предлагает сделку, а потом исчезает? Похоже на издевательство.
— Может, он передумал? — неуверенно предположил Кривой. — Или городская стража взяла его? Или пришил кто?
— Может, — Фёдор задумчиво прохрипел. — А может, он выжидает. Наблюдает. Изучает нас. — и уставился в потолок, размышляя. Не привык он к ситуациям, выходящим из-под его контроля. За эти дни успел продумать пару стратегий — на случай, если незнакомец решит атаковать его людей, или попытается переманить часть банды.
Но бездействие…
Это выбивало из колеи. Раздражало.
Как опытный игрок в криминальные шахматы, Фёдор ненавидел, когда противник медлил с ходом.