— Лукерья Степановна, — решилась она прервать поток сплетен. — А может, ему поесть предложить? Третий день уж не выходит. Может, помер там?
— Типун тебе на язык, — Лукерья сердито цыкнула. — Ещё покойника нам тут не хватало. Не помер он. Храпит, значит живой. Но ты права, надо бы проверить.
И сама приблизились к двери седьмого номера. Любопытство бабское неуёмно. Расправив передник и придав лицу выражение профессиональной заботы, тётушка Лукерья осторожно постучала.
— Сударь? — позвала она громко, при том приветливо. — Сударь, вам завтрак принести⁈
Храп за дверью затих, послышалось какое-то шебуршание, ворчание, и наконец раздался хриплый, сонный голос:
— Нет!
После чего последовал такой богатырский храп, что даже видавшая виды Лукерья невольно отшатнулась.
— Чтоб тебя, — пробормотала она, поправляя чепец. — Спит как медведь в берлоге.
Аглая прикрыла рот ладошкой, пряча улыбку.
— Так! Что вы тут стоите-то? Делом займитесь! — раздался суровый голос из-за их спин.
Обе вздрогнули и обернулись. В коридоре показался сам хозяин «Сонного карпа», Андрей Фомич — добротный толстяк с залысинами и аккуратной бородой, что он любовно расчёсывал по утрам.
— Да вот, Андрей Фомич, третий день жилец из седьмого не выходит, — зачастила Лукерья, оправдываясь. — За третьи сутки не заплатил ещё. Может, потребовать?
Хозяин нахмурился, подошёл ближе.
— Это тот молодой, что ночью явился? С лицом таким… потрёпанным? — он пригладил бороду, припоминая. — Деньги он вперёд заплатил, за двое суток. Еда в стоимость не входила, а он не заказывал. Права требовать пока нет.
— Но третьи сутки уже пошли, — упрямо сказала Лукерья.
— Ну так сунься в комнату, потребуй, — усмехнулся Андрей Фомич. — Видел я этого мАлого. Чувство, что он из преисподней выполз — весь в крови, взгляд дикий, но деньги выложил чистые. Не хочу я с такими связываться раньше времени.
— Дядя Андрей, — Аглая решилась подать голос. — А может, он болен? Может, помощь лекаря нужна?
— Болен? — хозяин хмыкнул. — Может, и болен. Только не той болезнью, что лечить надо. Либо попал в передрягу и затаился, либо сам кого порешил — причин не много. Но деньги у него есть, харчей не требует, комнату не громит. Так что пусть лежит себе, пока не выйдет.
Лукерья покачала головой, пышная грудь колыхнулась в такт.
— Ой, не нравится мне всё это. Как бы беды не было. Говорят, на районе убийца объявился — двоих женщин в переулке зарезал, третью до полусмерти избил… Может, это он и есть?
— Много будешь знать — скоро состаришься, — отрезал Андрей Фомич. — А ты, Аглашка, не пялься на жильцов. Не в том возрасте ещё, чтобы на мужиков заглядываться.
Девушка вспыхнула до кончиков ушей.
— Я вовсе и не… Мне просто интересно, как выглядит этот странный постоялец.
— Выглядит как человек, — Лукерья повернулась к ней, понизив голос до шёпота. — Молодой, но глаза… странные у него. Будто много повидал. А руки… руки в шрамах, я заметила, когда он ключ брал.
— Хватит языками молоть, — прервал их Андрей Фомич. — Работа стоит. В обеденном зале уже народ собирается, а у вас ещё и половины комнат не прибрано.
Те переглянулись и поспешили прочь от двери номера семь. Но Аглая не удержалась и бросила последний любопытный взгляд через плечо. Что-то в этой истории будоражило её девичье воображение — таинственный молодой человек, спящий третьи сутки подряд, появившийся посреди ночи весь в крови.
Хозяин «Сонного карпа» снова пригладил бороду, бросил задумчивый взгляд на дверь номера семь и зашагал вниз по лестнице. Будь его воля, он бы прямо сейчас выставил этого подозрительного постояльца за дверь. Но деньги… деньги заплачены, и немалые. А в нынешние времена приходится закрывать глаза на многое, лишь бы бизнес шёл.
Вечерело
С первого этажа таверны доносились голоса, звон посуды, смех подвыпивших посетителей. Аглая, закончив уборку в пятом номере, устало вытерла лоб тыльной стороной ладони. Последний постоялец — купец из Нижнего Новгорода, оставил после себя настоящий свинарник — крошки по всему полу, разлитое вино, смятые простыни, источающие запах дешёвых духов куртизанки.
— Чтоб им пусто было, этим богатеям, — пробормотала девчонка, складывая тряпки в ведро. — Думают, если платят за номер, то могут вести себя как скоты.
Она выглянула в окно — сумерки сгущались, на улице зажигались эфирные фонари. Скоро придётся зажигать светильники в коридоре, а у неё ещё две комнаты не убраны. Подхватив ведро и охапку белья, Аглая вышла в коридор и направилась к следующему номеру. Она как раз проходила мимо седьмой двери, когда та внезапно открылась.