— Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, — завершил судья и ударил молотком. — Исполнение приговора начинается сегодня. Даю минуту на прощание.
Минута. Вот он — щедрый подарок от Имперского Правосудия.
Конвоиры отошли в стороны. Первой подбежала бабушка. Щёки мокрые от слёз, руки дрожали. Вцепилась в мою тюремную робу, боясь, что растворюсь в воздухе прямо здесь.
— Сашенька! Внучек! Куда же тебя⁈ На войну⁈ Без обучения должного⁈ За что⁈ Ты же… ты же хороший! Ты не мог…
— Тише, бабуль, тише, — пытаюсь обнять её, насколько позволяли наручники. — Всё будет хорошо. Не переживай. Это всего на полгода. Вернусь. Ты только береги себя.
— Но там же… опасно… убивают… а ты ещё академию не закончил… — её голос срывался.
— Буду обучаться на ходу. А ты пока подумай насчёт юга. Вернусь, и уедем. Купим домик у моря. Будешь мне пирожки печь. Договорились?
Она кивала, не в силах говорить, слёзы всё текли по морщинистым щекам. Гадство, и за что старушке такое горе?
— Иди, бабуль. И не плачь. Всё будет хорошо, — и мягко отстраняю её. Пусть видит, что со мной всё в порядке.
Она отошла, поддерживаемая под руку судебным клерком, который сжалился над старушкой.
И подошла Виктория. Лицо — всё та же маска холода, но глаза… Я видел в них всё.
— Волков, — сказала она тихо. — Ты идиот.
— Возможно, — не стал даже спорить. — Но сделал то, что считал нужным.
— Твоё «нужно» вышло тебе полугодом в аду, — она немного повысила голос. — Ты хоть понимаешь, куда попадёшь? «Чёрный Лебедь» — мясорубка! Смерть…
— Я в курсе. Но я вернусь.
— Вернёшься? — она криво усмехнулась. Глаза намокли. Но тон всё тот же сердитый. — Если от тебя хоть что-то останется.
Она помолчала, а затем:
— Наше пари…
— Можешь забыть о нём, — и улыбаюсь спокойно, с лёгким сожалением во взгляде. Конечно, мне было жаль, что мы с Викой так и не провели ночь вместе. Но заставлять её ждать полгода моего возвращения? Из места откуда мало кто возвращается? Не стоит. Она не моя девушка. Пусть не переживает, что меня в любой момент могут убить, и живёт спокойно.
В её глазах мелькнуло удивление. А после — раздражение.
— Значит так ты решил, — выдохнула она.
— Да. И не испытываю никаких сожалений.
По её щеке прокатилась слеза. Смотрела на меня таким долгим взглядом. А затем… затем обняла, тихо сказав:
— Даже сейчас… — и сглотнула. — Сколько в тебе сил? Будь осторожен там. И… постарайся выжить.
— Непременно, Вика-Виктория, не переживай.
Она шмыгнула и отстранилась.
— Время вышло! — рявкнул пристав. — Увести осуждённого!
Конвоиры взяли меня под руки.
— Сашенька! Внучек! — заревела Вера Николаевна.
— Бабуль! Я вернусь! Не плачь, родная! — крикнул ей, оборачиваясь на ходу.
И двери зала суда №3 захлопнулись. Впереди — этап, дорога на север, и полгода в аду, откуда возвращаются немногие. Что ж, вызов принят. Посмотрим, кто кого: я — «Чёрного Лебедя», или он — меня.
Глава 19
Следующий день в Городской Военной Академии Практической Эфирологии начинался как обычно. Серый питерский рассвет неохотно пробивался сквозь плотные облака, курсанты, ёжась от холода, спешили зайти в главный корпус.
В аудитории, где занималась группа юного Волкова 105б, была привычная предлекционная суета. Пара курсантов дописывали конспекты, барышни всё никак не могли наболтаться о прошедшем бале, а кто-то просто пытался проснуться, потирая сонные глаза.
Лиза Румянцева рассеянно смотрела в окно на заснеженный двор. Да, бал прошёл, но Волков так и не появился. При том, уже столько дней прошло. Он, конечно, и раньше прогуливал, но чтобы вот так? Жаль, что её тщательно спланированная операция «вызови ревность» провалилась, не успев начаться.
«Где же ты, Волков?» — поправила она учебник.
Сидевшая неподалёку Катерина тоже выглядела обеспокоенной. И тоже думала о нём. Не то, чтобы между ними были какие-то особенные отношения. Их вообще не было. Он просто спас её и не хотел это признавать. Да и, впрочем, сам себе на уме. Она хоть и делала пару намеков на более близкое общение, но Волков… Ох уж этот Волков. Либо не понял, либо сделал вид, что не понял. Так или иначе, мысль о том, что с ним случилась беда, вызывала тоску.
«Надеюсь, он просто приболел и скоро вернётся,» — украдкой бросила она взгляд на его пустующее место.
Софья Вишневская, безупречная, как и всегда, перелистывала учебник по теории эфирных потоков. Внешне спокойная, невозмутимая. Идеально воспитанная аристократка. Но бал и отсутствие Волкова не давали покоя. Саднило что-то. Но что? Она же презирала его за происхождение, за манеры, но от чего же переживала, что его всё нет и нет? И перевернула очередную страницу учебника, решив больше не думать о нём. Рано или поздно объявится, как бывало прежде.